Издали слышится отклик, и мужчина указывает:
– Вон он.
Кивнув, Томин отходит, диспетчер смотрит вслед.
– Жалко парня, если что… – бормочет он. – Работящий, трезвый…
При разговоре с Томиным Барсуков держится спокойно, но с упорством человека, считающего нужным во что бы то ни стало отвертеться.
– Я безвылазно сидел у тещи до пяти часов.
– А забывчивостью не страдаете? Как, Барсуков?
– Нет, не страдаю.
– Страдаете. Римма Гордеева, соседка вашей тещи, в двадцать минут третьего столкнулась с вами у булочной. Еще трое – чуть раньше, чуть позже – видели издали.
– Издали могли и ошибиться.
– Знают они и вас и двойняшек.
– Возможно, выводил ребят проветрить? Да, в самом деле, гуляли. Хорошая была погода.
– Ага, припомнили. Надеюсь, припомните и маршрут прогулки?
– Бродили, где позеленей, без маршрутов. Какая разница?
– Когда нет разницы, не спрашивают. Моя задача – выявить свидетелей. И похоже, вы единственный, кто мог видеть вблизи преступников или их мотоцикл.
– С чего вы взяли?
– Вот схема, прошу. – Томин придвигает Барсукову густо исчерченный лист. – Вас видели, когда вы с ребятами шли по направлению к шоссе. Затем вы свернули на тропинку и неизбежно должны были выйти к задам универмага. Причем как раз в то время, когда воры собирались удрать!
– Товарищ Томин, я отец-одиночка. У меня психология сдвинута: сфокусирован на ребятах. Что вокруг – не замечаю.
– Но вы не слепой. А для нас чрезвычайно ценна любая мелочь, которую вы могли приметить!
– У вас дети есть?
– Не выбрал времени обзавестись.
– Дам напрокат своих. Вы с ними пройдитесь. Один в лужу лезет, другой какую-то пакость в рот тащит. Меня вон люди видели, а я их нет!
– Не преувеличивайте. С Риммой Гордеевой вы поздоровались.
– Машинально. Если б я даже вышел к задам универмага, я бы мог ни мотоцикла не заметить… ни этих самых… Но я не выходил. С середины тропинки мы повернули обратно.
Минутами Томин убежден, что Барсуков врет, минутами – сомневается. Но заставить его сказать больше средства нет.
Тройка заседает в кабинете Знаменского.
– Дело я прочел, – говорит Пал Палыч. – Материала для версий маловато… Вопрос первый: кто наши противники?
– Грабители точно выбрали объект, – берет слово Томин. – Изучили обстановку. Заранее тренировались, это безусловно. От взлома двери до исчезновения уложились в восемнадцать – двадцать минут. Действовали четко и быстро.
– Добавь наглость, – замечает Кибрит. – Средь бела дня.
– Но наглость новичков или наглость людей опытных? – постукивает Пал Палыч карандашом. – Несмотря на четкость, улики остались. Самоконтроль давал осечки.
– То есть ты скорей за наглых новичков? – подхватывает Томин. – В порядке возражения назову известного Сыча. Уж на что был матерый! На что умел заметать следы! А не он ли оставил нам электробритву с отпечатками пальцев? А в другой раз – чистый анекдот – собственный служебный пропуск!
– Ладно, считаем равноправными обе версии. Что по твоему ведомству, Зина?
– Волокна действительно джинсовые. Найдете брюки – попробуем идентифицировать. Про записную книжку вы знаете: отпечатков, пригодных для нас, нет.
– Все-таки удивительно, слушай, – ворчит Томин.
– Шурик, фактура обложки на редкость зернистая. И странички столько листались, что везде многократные наслоения.
– А окурки хоть удачные? – спрашивает Пал Палыч.
– Окурки целенькие, не затоптаны и, главное, не сигаретные – «Беломор». Мундштуки характерно замяты, отчетливый прикус.
– Еще у тебя перчатка.
– Тоже в работе. Возможно, и сообщит что-нибудь.
– Ты смотри! – апеллирует Томин к Пал Палычу. – То взахлеб рассказывала, что и как делается, а то заговорила сухо и дипломатично!
– Просто я робею. Вы теперь оба по особо важным, оба подполковники…
– Перчатка не перспективная, что ли? – догадывается Пал Палыч.
– Не знаю, – уклончиво отвечает Кибрит.
– Зинаида! – изумляется Томин. – Тебе брошена перчатка, как вызов на дуэль. Неужто спасуешь?
– А тебе – записная книжка. От нее более прямой путь к владельцу!
– Как бы не так!
Томин вынимает из конверта потрепанную записную книжку, раскрывает и показывает Кибрит.
– «ПК. № 18, 15, римское пять», – читает она вслух. – «ПЛ. № 19, 2 дек.». «К-45. Бент.», в скобках «англ.». Профессиональные сокращения?
– Кого я только не пытал! – восклицает Томин. – Радисты, электронщики, телефонисты, водопроводчики – все отказываются! «Зел. вел. на № 8», «Привет, оч. хор., 20 штук», – цитирует он наизусть. – Прелестные тексты для бессонницы!
Пал Палыч забирает книжку:
– Спокойно! Кроме абракадабры, тут есть телефоны и адреса. Адреса по всей средней полосе. Это тебе что – не зацепки?
– По адресам я послал запросы – что за люди. Четыре ответа пришло. Преступные связи исключены, уголовных происшествий с адресатами не было.
– Ну а телефоны? Номера городские, номера областные. Что ты предпринял?
– Поселковая милиция, Паша, в лепешку расшиблась по поводу телефонов. У всех абонентов ни единого общего знакомого!
– Ты и успокоился? Меня это решительно не устраивает. Владельцами телефонов будем заниматься! А тебе, Зина, будет дополнительное задание – определить, все ли записи в книжке сделаны одной рукой. Мне кажется, почерки разные. И еще меня не устраивает, что исчез мотоцикл, – снова оборачивается он к Томину. – Жаль, упущено время. Но зеленых «ижей» с коляской не бесчисленное множество в области. Надо искать. И надежней, если б ты самолично!
У Марата Былова собралась компания мотоциклистов. Сеня потешается над Ильей:
– Диван, понимаешь, купил во-от такой, от сегодня до завтра! И три кресла – слонам сидеть. Плюхнешься – утонешь.
– Ага! – вставляет Сема.
– У Илюши уже, понимаешь, не дача, а прямо родовой замок!
– Ладно, ладно! – отмахивается тот.
– Еще шкаф. Вроде гаража, – басит Сема.