Между горами жилья не было, хотя где-то по соседству размещались фермы — вдоль дороги валялись тысячи дохлых овец. В сезон дождей много овец гибнут оттого, что шерсть намокает, становится тяжелой, и животное, упав, уже не в силах подняться на ноги. Массовый падеж на этот раз был еще связан с тем, что девятый месяц бастовали стригали, и овцы отрастили особенно длинную шерсть.
Две недели спустя мы добрались до более цивилизованных мест, поселки стали встречаться чаще. Но так называемая дорога была и здесь ничуть не лучше. Мы не поверили собственным глазам, когда увидели впереди целый караван: девять грузовиков, нагруженных кипами шерсти, завязли в глине. Шоферы рубили деревца и кусты, чтобы вымостить ими дорогу. Грунт по обе стороны раскис настолько, что объехать их было невозможно. Судя по темпу работы, шоферам платили повременно. Сами они считали, что смогут двинуться дальше в лучшем случае на следующий день. И мы, вместо того чтобы помогать им, стали мостить собственную дорогу. Подъехали еще три автомобилиста, уроженцы Квинсленда. Они обладали немалым опытом в таких делах и везли с собой множество досок. Вместе нам удалось миновать коварный участок, и мы зашлепали дальше по грязи. (Несколько месяцев спустя состоялись ежегодные автогонки; из ста машин шестьдесят четыре застряли и вышли из соревнований как раз в этих местах.)
Под вечер семнадцатого дня мы въехали в настоящий город (он назывался Рим). Здесь нас заверили, что после Кондамайна Грейт-Вестерн-хайвей отвечает своему наименованию. До Кондамайна было сто шестьдесят километров, и мы нажали, чтобы поспеть туда до ночи. Местами развивали поразительную скорость — сорок километров в час! Но время от времени приходилось вытаскивать машину из глины; крики тоже задерживали нас. В конце концов мы сдались и стали на ночевку в лесу возле дороги. В четыре утра Мария-Тереза разбудила меня:
— Слышишь, какой ливень барабанит по крыше? Если не поедем сейчас, можем застрять здесь в глуши на несколько недель. Мне этого совсем не хочется.
Не теряя времени я вскочил на ноги, выбежал во мрак, прицепил фургон к машине и пустил мотор. Через три часа мы въехали в Кондамайн — сонные, полуодетые, вконец измотанные. Впрочем, Маруиа, как всегда, чувствовала себя преотлично и незаметно для родителей принялась вырезать бумажных куколок из красочных карт, которые нам вручили в «Доме Австралии» в Лондоне. Почему я не отдал ей карты на растерзание до начала путешествия?.. Это уберегло бы нас от многих разочарований и ненужных усилий.
Через два-три дня после возвращения к «цивилизации» я пошел в библиотеку и попросил дать мне подшивки газет за последние месяцы. Хотелось посмотреть, что произошло за это время в восточных штатах. Было много статей о трудовых конфликтах. (В частности, почтальоны отказались разносить письма в конвертах с целлофановым окошечком — мол, целлофан очень сильно блестит на солнце, глазам больно, когда читаешь адрес). Опять бастовали докеры… Произошли новые наводнения, несколько раз нарушалось сообщение между Сиднеем и Мельбурном… В Южной Австралии и Виктории водой смыло несколько городов… Лесные пожары причинили большой ущерб… По субботам на скачках красивые женщины щеголяли в умопомрачительных нарядах… Прибыли десятки тысяч новых иммигрантов… Политические деятели поносили друг друга и давали предвыборные обещания, которые заведомо не могли сдержать… Поезда сходили с рельсов… Сыграно множество крикетных матчей…
И только о проблеме аборигенов я не нашел ни слова.
Послесловие
Нет нужды представлять читателю автора прочитанной книги. Известный шведский этнограф, участник легендарной экспедиции на «Кон-Тики» Бенгт Эммерик Даниельссон хорошо знаком советским людям и по выдержавшей несколько изданий книге Т. Хейердала «Путешествие на «Кон-Тики», и по его собственным переведенным у нас ранее книгам «Счастливый остров» и «Большой риск» (обе в 1962 г.).
Как и в других книгах Б. Даниельссона, присущий автору юмор брызжет чуть ли не с каждой строки, но лишь в связи с описанием жизни и быта англо-австралийцев, то есть многомиллионного населения современной Австралии, ведущего свое происхождение от выходцев из Англии. Книга, однако, посвящена главным образом не потомкам переселенцев с Британских островов, а остаткам коренного, когда-то довольно многочисленного населения Австралии, точнее, взаимоотношениям, сложившимся между двумя названными группами ее современного народонаселения: аборигенами, с одной стороны, и англо-австралийцами, с другой.