Кажется, я попал гаду в глаз. Кровь вперемешку с мозгами и костяным крошевом прыснула на дальнюю стену в будке. Точно я разглядеть не сумел — внутри царил полумрак, — но, судя по отборному украинскому мату и гневным репликам, одного козла таки удалось уничтожить. Зато остальные двое немедленно увеличили плотность огня, заставив меня сместиться левее и притаиться за толстыми пружинными рессорами. Пули душераздирающе зазвенели в полуметре от того места, где я залег, со свистом рикошетя в камыш и туманную реку.
Гост, воспользовавшись данной ему передышкой, перезарядил оружие и даже умудрился приготовить для броска гранату, которая, попав в диспетчерскую, окончательно бы решила исход схватки. Но в это время ситуация кардинально поменялась не в нашу пользу.
И если бы, как я уже говорил, не случайность, казус бы мог выйти неимоверный, братцы…
Вам никогда не приставляли к горлу лезвие ножа? Нет? В таком случае вы многого не знаете о ценности собственной шкуры. Впрочем, я искренне желаю, чтобы вы никогда и не испытывали этого чудного ощущения обреченности и абсолютной беспомощности.
Сильная рука сдернула с меня защитный шлем одним рывком. Я дернулся, но тут же почувствовал чуть выше кадыка отлично наточенную сталь, что до чрезвычайности меня расстроило.
— Здравствуй, лысая башка. Дай пирожка, — раздался шепелявый голос возле уха, и могучий водочный перегар ударил в нос. Елки-палки! Выводить радионуклиды ханкой — это, конечно, святое дело, но не до такой же степени.
— Привет, — отозвался я, стараясь не вертеться. Только пьяного урода с тремором в конечностях мне не хватало. У него ж сейчас рука дрогнет, и даже поговорить толком не успеем. — Может, миром разойдемся?
— Пушку брось, сука, а то я тебе глотку располосую и язык на шею повешу.
Видимо, не разойдемся. Жаль. Я осторожно положил автомат на землю. Ох как плохи мои дела, ох как плохи.
— И мучачосу своему скажи, чтобы «лимонку» обратно в кармашек засунул.
— Гост, — хрипло позвал я, стараясь перекричать грохот пальбы. — Слышишь, брат, у нас тактические изменения.
Гост обернулся и застыл с занесенной для броска рукой, как бронзовый памятник неизвестному солдату. Хорошо, что ренегаты, которые сидели в будке, еще не опомнились от моих свинцовых аргументов, а то бы изрешетили его в момент.
— Ну, чего уставился? — сипло сказал я, храбрясь. — Давай уже швыряй в нас свою петарду. Я все равно не жилец. Хотя бы не один сдохну. Кстати, кто там — такой смелый — мне ножичек к горлышку приставил? А то мне отсюда не вид…
Лезвие тихонько поехало в сторону, слегка раскроив кожу, и у меня мгновенно отпала охота толкать проникновенную телегу.
Гост медленно развернул руку и показал, что пока еще держит рычаг зажатым. Чеки в «лимонке» уже не было. Он опустил «Потрошитель» стволом вниз и предложил:
— Отпусти его, и разбежимся. Чеку обратно я вставить не могу, ты уж не серчай.
Из диспетчерской высунулся один из ренегатов и гаркнул:
— Юрій Михайловичу, цей москаль Крамаренку завалив. Гасити його?
— Погодь ти! Чи не бачиш, в нього граната без чеки у лапі. Тримай на мушці.
Убийственный перегар кричавшего над ухом командира этой шайки снова заставил меня задержать дыхание. Ну разве ж кошерно в таком виде по Зоне шастать…
— Как будем ситуацию разруливать? — поинтересовался Гост.
— Незатейливо, фонящее тело. Ты бросаешь гранату в речку, я веду вас в хибару, снимаю весь фарш и забираю хабар, а потом долго размышляю, как поступить дальше. Если б ты Крамаренку не завалил, то, может быть, и отпустил бы. Но сам видишь, как получилось. Так что… скорее всего сначала мои хлопцы вас трахнут, а потом пристрелят и сожрут. И молись, чтобы это произошло именно в такой последовательности. Они могут и перепутать. Ты уж не серчай.
Говоривший зашелся гавкающим смехом, и я уже приготовился к тому, что нож сейчас съедет в сторону — и пиши пропало. Но, несмотря на полупьяное состояние, он твердо держал кисть руки.
И тут сквозь мерзкий смех пробился другой звук. Похожий на частый собачий лай, но в то же время — механический, словно бы не принадлежавший живому существу. Мутант, что ли? Псевдоплоть в принципе могла сымитировать такую стрекотню.
Ренегаты насторожились.
Звук за считанные секунды заметно приблизился и перерос из безобидного квохтанья в зловещий гвалт.
— Що це? — завертел плешивой головой один из разбойников. — Юрій Михайловичу, вертоліт, чи що?
Это и была упомянутая мной случайность, спасшая нам с Гостом жизнь.
Из-за элеватора, похожий на гигантскую хищную птицу, показался приплюснутый фюзеляж ударного вертолета Ка-58. Его вороненый бок матово отсвечивал в лучах солнца, которое наконец смогло пробиться сквозь пелену облаков. Два несущих винта, вращаясь, образовывали в воздухе призрачные диски, на хрупких с виду крылышках висели четыре ракеты «воздух-земля», каждая из которых могла играючи превратить в руины небольшой поселок, стекло кабины блестело отраженным предзакатным светом.
Я слыхал, что в ближайший гарнизонный авиапарк подбросили один «Черный призрак», но вживую еще не видел сию дивную машинку. Зрелище впечатляло. И страх, сжавший, как говорится, очко на минус, как-то даже отступал перед чувством гордости за державу. Да плевали мы на щенячьи угрозы НАТО, пока можем себе позволить такие птахи за Периметр гонять, чтоб ренегатов пошугать со скуки.
«Черный призрак» неторопливо повернул к нам свой острый нос с прицепленной авиационной пушкой, и вой турбин усилился.
Железнодорожный мост вместе с прилегающими территориями был как на ладони для пилота, управлявшего этим стальным монстром. А прилетел он сюда явно не с гуманитарной миссией и разбираться, где среди собравшихся гнусные ренегаты, а где честные сталкеры, не будет…
— Тикай! — заорал мой мучитель над самым ухом, выходя из короткого ступора.
Я, понимая, что второго шанса не будет, резким ударом снизу вышиб нож из волосатой руки, одновременно подаваясь вперед и разворачиваясь лицом к ренегату. На короткий миг наши взгляды столкнулись. Обладатель шепелявого голоса оказался лысоватым щуплым мужичком с густой рыжей щетиной и слегка выпученными глазками. Тщедушная внешность совершенно не соответствовала его высокому рангу в иерархической структуре ренегатов.
— Повезло тебе, фонящее тело! — крикнул Юрий Михайлович, скалясь под респиратором и торопливо отползая. Голос его практически потонул в гуле турбин приближающегося геликоптера. — Еще целых полминуты будешь Зону топтать, пока «вертушка» пулять не начнет!
Я не стал отвечать. Все равно наладить конструктивный диалог с этим основательно поддатым мародером так и не получилось.
Но в одном его правоту стоило признать безоговорочно: тикать надо было со всех ног! Иначе через несколько секунд мой бесценный организм превратится в замечательный фарш, который растащат на ништяки слепые собаки и оголодавшие вороны.
Гост уже швырнул гранату вдогонку улепетывающим вниз по насыпи ренегатам и рванул к ближайшей железной опоре моста, единственному укрытию, которое могло спасти от крупнокалиберных пуль авиапушки. И я не преминул последовать за ним. Подхватил сбитый с головы шлем и задал стрекача — да так, что только пятки засверкали в лучах заходящего солнца.
Разрыв «лимонки» грянул за спиной, отразился дробным эхом от обрывистых берегов Скайки и растворился во все нарастающем реве турбин. Осколки на излете чиркнули по перилам, но ударная волна нас не достала. Впрочем, ренегаты тоже успели отбежать на безопасное расстояние.
Тут пилот надавил на гашетку, и Ка-58 начал лупить из авиапушки по мосту.
Скажем прямо: давненько я так не срался, братцы…
Казалось, что позади нас началось извержение вулкана, разворотившего тягучую повседневность Болота. Затрещало так, словно кто-то огромными ручищами раздирал ткань самого воздуха. Снаряды засвистели в вечерней прохладе, звеня, чавкая, рикошетя, дзенькая — круша все на своем пути. Остальные звуки смешались в далекий монотонный фон, а в черепе будто в колокола ударили.