Так вот, свекровь сильно помогла тете Оле. Что редкость. Многое в теткиной жизни — большая редкость и удача. У меня свекрови нет. Ни хорошей, ни плохой. Что тоже редкость. Помогла бы мне свекровь с ребенком? Или стала бы защищать и выгораживать своего сыночка? Если бы да кабы, не ложились б мы в гробы. Как говорит моя бабуля.
Хлопнула входная дверь. Пришел теткин второй муж. Тоже Женька. Чтобы не путаться между Женькой-дочкой и Женькой-мужем, тетя называет его по отчеству — Валентиныч.
Валентиныч младше тети Оли на тринадцать лет. Он ровесник моего мужа. Оля, будучи обычной бабой, со скандальным нравом, любовью к бутылке, сигарете и мату, волокущая прицеп в виде капризной дочки-подростка, умудрилась выйти замуж за высокооплачиваемого молодого парня без в/п. Это не просто редкость. Это, блин, нонсенс. Особенно для нашей страны, с ее мужским дефицитом и колоссальной долей красивых одиноких девчонок.
Валентиныч ест овощи на пару. Он полноват, поэтому почти всегда на диете. Но порой срывается, тогда они закупают и маринуют тонны шашлыка. Все мы не без греха.
Тетушка в присутствии второго мужа продолжает поносить первого супруга:
— Явился, когда Женьке было уже двадцать. Весь в претензиях, трали-вали, как это моя мать полквартиры завещала вам? Да это, чтоб хоть как-то твое мудачетво сгладить, кретин поганый! Где он был был двадцать лет, пока мы с его матерью дочь растили? Просвещался он, блять. Монастыри там, храмы, ашрамы — херамы. Душу спасал, карму чистил. У всех богов побывал. От Иисуса до Кришны. Но ни один святой ему на ухо не шепнул: “Мудила, алименты дочери отправь!”
И этот хрен Женьке говорит: “Доча, у тебя ж и так все хорошо, квартира есть, политех закончила. Это потому, что я за тебя всю жизнь молился. Откажись от своей доли наследства”. Молился он, а пахал Валентиныч. Такие вот упыри подрывают мою веру в Бога. И я верю в Валентиныча. И в себя. Мы сами дом отгрохали, дочь выучили. Время-то не на молитвы тратили, а на работу, блин.
— Ну, мама, — Женька пытается прервать богохульные речи матери. Бесполезно, тетушку уже понесло.
— А что, доча, не так? А выглядит-то он как шикарно, ни морщинки, ни пердинки. Каким был двадцать лет назад, таким и остался. Шапочку только какую-то пидорскую нацепил. А с чего ему стареть? Не работал, нервы не тратил, тяжелее хуя ничего не поднимал.
Оле повезло после развода создать счастливую семью. Повезёт ли мне и готова ли я развестись?
Валентиныч по настоянию тетушки отвозит меня домой на своей новой Кие. Я смотрю на него краем глаза и думаю, изменяет ли он Ольге? Учитывая, что работает в женском коллективе, в командировки часто мотается. Может, секрет их долгого брака в том, что тетка спокойно смотрит на измены?
Захожу в квартиру, сажусь на кухне, смотрю в окно. Сашка не звонит, не пишет. Почему? Думает, что я всё прощу, надо дать время. Или злится из-за оторванных обоев? Вообще-то я ещё унитаз хотела расколошматить, но не нашла молоток. Обои не сдирались, я таскала воду вёдрами, выливала на стену. А тяжести вообще-то нельзя поднимать. Впрочем, как и психовать, и не спать. Восемь месяцев. Любой повод может спровоцировать преждевременные роды. Недоношенных выхаживают. Говорят, Наполеон родился недоношенным.
А если он родится больным? Как я поступлю? Этот вопрос иногда всплывал в моей голове. Даже не в отношении своего ребёнка. А от услышанной истории, про инвалидов с рождения. От кого-то сразу отказывались. Кто-то оставался в семье. Или с одним из родителей. Второй, бывало, сбегал. Тогда я с опаской спрашивала себя: а как бы ты поступила? И тут же в ужасе отбрасывала этот вопрос. Как гусеницу, внезапно упавшую на ладонь. Я ложусь на диван, сжимаю телефон, который молчит. Отвратительно молчит. Слезы текут из глаз. Я не смогу одна растить ребёнка. Я не готова. Я чокнусь. Но и вернуться не смогу. Не прощу. Не могу. Как мне теперь с тобой быть? И тут живот всколыхнулся. Ворочается. Я уснула.
*****
Зачем мы вообще зачали ребенка? По большой дебильной любви. Ладно бы были подростками, но в тридцатник ума тоже нет. Одурели от секса, как торчки. И закрылись глаза на очевидные вещи, на несовместимость во всём. Стыдно за себя жутко. Думала точкой G, а не мозгом. Сказала в порыве страсти: я хочу от тебя ребёнка! Ничего не значит. Просто похвала: какой ты классный любовник. А Сашка воспринял, как призыв к действию. Интересно, а ему-то для чего нужен был ребёнок? Чтобы удержать меня? Помнится, тогда я пошла в ванную. Промывала всё. Пронесёт, до этого же как-то проносило.