– Леня, могу я тебя попросить налить горячей воды вон из того чайника вон в ту кружку? – Она сказала это так мягко и так жалобно, что и каменный человек бы не отказал ей в просьбе.
Леонид уже направлялся к двери, но застыл как истукан. Затем посмотрел на Леру. Она сделала самый просительный вид, на который только была способна, и показала глазами на чайник около балкона. Леня молча оценил возможность безопасно добраться до чайника, не наступив на майки и трусы, так же молча снял ботинки и прошел к чайнику, заварил кипятком пакетик чая в кружке. Потом, подумав секунду, заварил второй в соседней кружке.
– Я и себе тогда чаю сделаю, ладно? А то у меня ни чая, ни кофе, а в бар идти лень.
Он вопросительно посмотрел на нее, как бы спрашивая разрешения на такую дерзость – заварить себе чай в комнате девушки, лежащей в кровати. Лера отчетливо помнила, как она шаловливо подумала про себя: «А вот если бы ты знал, что я сейчас абсолютно голая под одеялом, ты бы решился чай себе заваривать или даже мне бы не заварил?» Вместо ответа она только кивнула.
Он, медленно ступая, вернулся к ее кровати с чашкой горячего чая и поставил его на тумбочку рядом с ней. Чай пах жасмином, и Лере было хорошо.
– Я тогда кружку возьму с собой, а потом верну. Можно?
А ей было так хорошо… Его зеленые с желтыми искорками глаза смотрели на нее пристально, не моргая. «Да он – тигр, вот кто», – решила тогда Лера. Она вытащила из-под одеяла руку и коснулась его руки. Он чуть вздрогнул, но руку не убрал, давая себя погладить.
– Можно… – сказала тихо Лера.
Молчание… Она водит пальчиками по его руке.
– А я тебе нравлюсь? – произнесла она тогда тихо. Где все то, чему ее учила мама? Лера точно помнила, что это была словно не она тогда, ее губы и язык сами произносили эту дикую фразу, а она смотрела на все как в нелепом кино с полным эффектом присутствия. Мама никогда бы не одобрила того, что она сейчас сказала. Нельзя бегать за мужчинами, мужчины должны добиваться женщин.
– Нравишься… – просто произнес тогда Леня и в ответ погладил пальчик ее руки.
– Тогда чего ты ждешь?
Лера сбросила одеяло и встала на кровати прямо перед ним, не отпуская. Она помнила, что стояла как амазонка, абсолютно нагая, без единого украшения, без макияжа, без… всего, как есть чистая и открытая. В этот момент она была выше его. Она стояла на пьедестале кровати в сантиметре от него, не касаясь его телом. Только пальцы рук были сплетены. Ее грудь вздымалась и опускалась на уровне его лица. Господи, что бы на это сказала ее мама? В этот момент его свободная рука коснулась ее тела, а в следующий момент его губы коснулись ее груди. И она поняла, что ноги отказывают, голова кружится, и она сейчас упадет.
Даже сейчас, вспоминая этот момент, Лера почувствовала такой прилив внизу живота, что вмиг стало жарко и хорошо.
А в тот момент она вжалась в него всем телом, ноги окончательно подкосились, и она потянула его на себя, падая в постель. Он безжалостно избавлялся от своей одежды. Она не могла помогать, потому что ей уже было хорошо, в голове был полный туман, и хотелось только одного: чтобы он был рядом и касался ее, все равно где, чем и как. Его мокрая куртка доставляла ей такое же блаженство, что и руки, гладящие ее. Наконец он скинул с себя все. Она попробовала на вкус его плечо. Соленое… почти горькое. Ей это нравилось. Ей нравилось все – он, эта кровать, лыжные ботинки, мокрые волосы, снег за окном, горы, все… Она готова была кричать от счастья…
– Хм… А у тебя презервативы есть? – тихо поинтересовался Леня.
«Какие презервативы? Она же не думала, она не собиралась, не готовилась, не знала, что вот так все может произойти…»
– Нет… – так же тихо сказала она.
– Гм, у меня тоже нет… – Он начал отстраняться.
– Подожди…
Лера мысленно посчитала дни. Вроде бы все ровно, ничего не должно произойти.
– Мне можно сейчас… – тихо сказала она, заглядывая ему прямо в глаза. – Ты ведь ничем не болеешь? – добавила она.
– Очень надеюсь, что ничем…
– Я тоже… – помолчала секунду. – Иди ко мне, милый..