– Не знаешь… – Он отпустил её столь внезапно, что Джиллиан пошатнулась и схватилась за широкие плечи мужа.
– Дай мне немного времени.
Она заглянула в его глаза. Джеймс смотрел настолько обречённо, что захотелось уткнуться в такую родную костлявую грудь и разрыдаться над собственной ущербностью. Но Джиллиан не могла или не хотела. Потому что где-то там, в очередном банкетном зале, ждала толпа лицемеров. Под светом софитов, звеня бокалами с шампанским, бродили проклятые ею и народом политики, что должны помочь выиграть лоббистской стерве очередную партию в бесконечных шахматах. И именно это, а не собственный муж или абстрактное семейное счастье, кощунственно интересовало Джиллиан намного сильнее. А потому, со всей ясностью осознавая собственную ложь, она проговорила:
– Обещаю, ещё один клиент, и всё.
Слова прозвучали, и Джил вынужденно поверила сама себе. Отличная привычка: не сомневайся в искренности своего вранья, пока собеседник оценивает твою правдивость. Это работало всегда, обязано было и сейчас, но…
Но Джеймс молчал. Он не открывал рта так долго, что Джиллиан почти физически ощутила его сомнения. Муж знал её слишком хорошо. И в этой тишине одна за другой таяли возможности разобраться сначала в себе, прежде чем кинуть на дно своих кошмаров Джима. Это уничтожило бы его. Растоптало всё, чем он являлся и что представлял, выстраивая по кирпичику их семейную жизнь, пока она моталась между аудиториями, заседаниями и штатами. Однако пауза затягивалась, а они так и стояли друг напротив друга, связанные стольким, но неумолимо отдаляющиеся. И когда Джиллиан уже хотела сделать хоть что-то – обнять, поцеловать, соврать – Джеймс развернулся и направился в гостиную. На ходу он стянул с плеч китель, а потом замер, устало бросив тот на спинку бездушного пластикового стула. Такого же безликого, как выстроившиеся вдоль невнятного стеклянного стола собратья. Модно-уродливого, как висевшая на стенах в рамках тёмная, колючая абстракция. Весь их дом был именно таким – современным, но бездушным. Вроде обжитым, но невероятно чужим.
Быстрым уверенным движением выхватив с полки навесного зеркального шкафчика одну из обычных упаковок для лекарств, Джиллиан спрятала ту в клатч и направилась следом за мужем.
– Времени больше нет, – спокойно произнёс Джеймс, от пламенной речи которого не осталось даже следа. Муж был собран и холоден. Именно такой, каким она всегда его знала. – Меня переводят в высшее командование.
– Что?
– Моё повышение предусматривает наш переезд во Флориду, – почти по слогам отчеканил он. Джиллиан показалось, что дрогнула земля.
– Когда?
– У тебя есть месяц, чтобы закончить здесь дела. – Джим неопределённо махнул рукой и принялся равнодушно расстёгивать пуговицы идеально выглаженной рубашки.
– А если я не хочу? Что, если я не хочу заканчивать?
Джил могла поздравить себя, голос не дрожал. Она смотрела в спину мужа, сжав кулаки с такой силой, что острые ногти наверняка давно порвали тонкую кожу ладоней. Однако прозвеневший в тишине комнаты вопрос не произвёл никакого впечатления на Джеймса. Всё, чего удостоилась Джиллиан, лёгкого поворота головы и чуть прищуренного взгляда.
– У тебя нет выбора. Дорогая.
И, силы небесные, сколько же злой иронии, оказывается, можно вместить в короткое, якобы ласковое обращение.
– Не надо, Джеймс… Не поступай со мной так, – ошарашенно прошептала Джил, замерев посреди гостиной в чёртовом вечернем платье.
С металлическим лязгом на стол отправился ремень.
– Нет?
– Пожалуйста! – Она подошла и схватила бледные, усыпанные едва заметными веснушками пальцы, которыми О’Конноли методично, точно отсчитывал дни до краха, вынимал пуговицы из их петличек. Одна за одной. Без единого неверного движения. Но стоило его коснуться, Джим вздрогнул и поднял взгляд. – Не делай этого со мной. Не сейчас…
Джеймс замер, чуть склонив голову, и поглядел на неё сверху вниз. Забавно, даже на чудовищных шпильках Джиллиан была ниже его, едва дотягиваясь носом до ямочки между ключицами. Она вдохнула родной запах мужа и ощутила сдавливающую горло удавку. Может, и правда эта блажь пройдёт? Ведь у них всё было хорошо… Было ведь? Хаотическое, немного отчаянное мельтешение мыслей оборвалось лёгким касанием, с которым Джеймс огладил выступающие позвонки на обнажённой спине. А потом резко притянул к себе, чтобы зарыться носом в ярко-рыжие волосы, взъерошив сложную укладку и вдохнув полной грудью.
– Помнишь наше путешествие на Аляску? – прошептал он, лаская кончиками пальцев острые края лопаток. – Ты постоянно стонала, что тебе холодно. А когда мы добрались до ледников, сказала…