Часов в пять — снова звонок. Входят два солидных дяди. Врачи — специалисты по сердцу. Проводил я их к деду и спрашиваю у Катюши:
— Твоя мама прислала?
— Это консилиум, — пояснила она. — И еще кое-что оч-чаровательное будет! Дедушке приятное… Ему сейчас приятное — лучше всяких лекарств.
Махнул я рукой.
— Ты меня не успокаивай!..
Врачи долго у деда сидели и такое вынесли решение: перевозить его в больницу пока нельзя, а все остальное, что Катюшина мама прописала, все правильно и ничего нового применять не надо.
Не успел я дверь закрыть за этим консилиумом, как опять звонок. На этот раз — офицер из райвоенкомата. И тоже — к деду. Это, наверно, Васькина работа! Недаром они с Катюшей на кухне шушукались. Васькин отец в военкомате служит.
Офицер встал перед дедом по стойке смирно и отчеканил:
— Товарищ полный кавалер ордена Славы! Разрешите вас поздравить с награждением медалью в честь приближающегося пятидесятилетия вооруженных сил!
Дед встрепенулся, губы у него задрожали, в глазах — радость и слезы. Воздуху в грудь набрал — сейчас рявкнет! Но не рявкнул.
— Служу, — прошептал, — Советскому… Союзу…
Офицер положил на одеяло удостоверение и новенькую медаль, пожелал деду скорей поправляться и откозырял.
Лежит дед и медаль перед носом держит. Световой зайчик от медали по его лицу прыгает. От этого зайчика, что ли, праздничный какой-то стал дед. И больной, и дышит тяжело, а праздничный.
— Спасибо! — говорит. — Не забыли старого солдата…
Тут я еще раз про Катюшу и Ваську подумал. Молодцы, все-таки! Сообразили, как моего деда порадовать. Может, теперь он на поправку пойдет! И отец Васькин молодец! Нарочного с наградой прислал. На это тоже не каждый способен!..
Под вечер дед задремал. Я выпроводил Катюшу с Буном, взял классные тетради, которые они мне оставили, но голова никак не работает.
Читаю и не понимаю, что они там на уроках без меня проходили. Плюнул я на это дело и пошел взглянуть на деда. Глаза закрыты. Дышит быстро-быстро. Медаль на тумбочке поблескивает. Вдруг дед и говорит:
— Достань, Санька, чистую скатерть… Стол накрой… Бутылку с водкой… ту… граненую из холодильника выставь… Едут.
Я подумал — бредит. А он спрашивает:
— Слышишь?
— Слышу, дедушка.
— Шевелись.
— Кто едет-то?
— Эх ты! Недотепа!
— Ты про пап-с-мамой? — догадался я. — Рано еще! Завтра, наверно…
— Сегодня!
И так он это уверенно сказал, что и я поверил. Побежал на кухню, а он опять меня зовет.
— Не на кухне, — говорит, — а в столовой накрой… Чтоб торжественно… И на меня не забудь — тарелку…
Мне стало полегче: кто умирает, тот про тарелку не думает. Посвистываю от радости и из кухни в столовую бегаю: посуду расставляю, закуски, водку, для пельменей воду кипячу. Бегал, бегал и остановился в коридоре, смотрю на входную дверь. Откуда дед взял, что они сегодня приедут? Может, не сегодня! Может, дня через два! Ведь они, и правда, не на прогулке, не в туристской поездке, а на работе. Не отпустят — и все! А он ждет! Уверен! Если не приедут, то плохо будет!
Больше я не свистел. И посуда скользкая какая-то стала. Раскокошил одну рюмку. Только осколки в мусоропровод отправил, слышу — кто-то ключ в замок вставляет. А кто, кроме своих, с ключом придет! Бегу к двери… Они! Мама поцеловала меня:
— Что случилось?
Папа поцеловал:
— Как отец?
— Плохо, — говорю. — Сердце…
Мы втроем к нему подошли. Увидел дед, заулыбался.
— Порядок, — говорит, — в снайперском взводе… Дождался!.. Лица кислые не строить!.. Вызвал, чтобы медальку обмыть… Стол готов… И я рюмочку опрокину…
— Пить тебе не дам, — сказал папа. — И сами не будем. Поправишься, тогда банкет закатим на весь дом!
— Не спорь! — строго говорит дед и дрожащей рукой медаль показывает.
— Нельзя тебе, отец!
Тут дед свое и выдал — скомандовал:
— Кру-гом!
Да так громко, что папа, как солдат, повернулся на сто восемьдесят и даже каблуками щелкнул. А дед снова командует:
— Кру-гом!
Папа еще сто восемьдесят крутанул и стоит лицом к деду. Руки по швам.
— То-то! — говорит дед. — А теперь помоги к столу дойти.
Папа закутал его в одеяло и на руках в столовую отнес. Усадил в мягкое кресло на колесиках, подкатил к столу — на самое почетное место, где дед всегда в праздники сидит.
— Папаша! — это мама так деда зовет. — Я ваших любимых груздей привезла. Смотрите, какие ядреные! Так и хрустят!