— Возможно, — неохотно согласился Янагисава.
Цунаёси вышел из задумчивости и перевел взгляд на Сано. Тот несколько приободрился.
— Полагаю, у вас имеются улики, — сказал канцлер, — подтверждающее ваше... предположение?
«Выдумку», — уточнила интонация.
На сей раз Сано избежал проклятого отрицания:
— Завтра, когда я навещу семью Каибары...
— Вы еще не навестили семью? — Голосом канцлер выразил удивление, ухмылкой — злорадство. — Сёсакан, боюсь, ваше... предположение не подтверждено фактами.
Сано почувствовал прилив ярости. Зачем Янагисава губит его? Ему стало хуже, когда он заметил, как канцлер и сёгун опять переглянулись. «Он глуп», — сказал взгляд Янагисавы. «Думаю, вы правы», — ответил взгляд Цунаёси.
Сообразив, что должен действовать быстро, если желает вернуть расположение сёгуна, Сано выпалил:
— Я съездил в морг и обнаружил...
— В морг! — Ужас, прогремевший в восклицании Янагисавы, заставил его замолчать. — Ездить туда, где обитает смерть, напоминать о ней его превосходительству! — Он повернулся к сёгуну. — Пожалуйста, извините этого человека за невежливость. Без сомнения, не он сам, но рождение и воспитание виноваты в прискорбном отсутствии у него такта.
Искреннюю просьбу сопроводил ледяной взгляд. Яна-гисава дал понять: он не хочет, чтобы Сано простили, он намеренно оскорбляет семью сёсакана. Сано захлестнула бессильная ненависть к канцлеру.
— Прошу прощения, ваше превосходительство, — буквально выдавил он из пересохшего горла.
Цунаёси оживился:
— Прощаю.
Тщательно подбирая слова, Сано сказал:
— Я только хотел сообщить, Каибара является не первой жертвой охотника за бундори. Десять дней назад еще один человек был убит точно таким же образом.
У Сано отлегло от сердца, когда сёгун внимательно посмотрел на него. А у Янагисавы затрепетали ноздри, красиво очерченный рот от досады вытянулся твердой тонкой полоской.
— Ваше превосходительство, мне кажется, это убийство поможет выяснить мотивы и личность преступника, — постарался Сано удержать внимание Цунаёси.
— Далеко идущее, э-э, заключение. — Сёгун задумчиво потер подбородок.
Но триумф Сано оказался недолгим.
— Еще одно убийство. — Темные влажные глаза Янагисавы озорно блеснули. — Как же так, сёсакан Сано, разве оно не разрушает ваше предположение, будто убийца и Каибара были врагами? — Он безошибочно определил слабое звено в логической цепочке, выстроенной Сано. — Поразительно, как вам удалось всего за день запутать такое простое дело. — От презрительного смеха у Сано по спине пробежал холодок. -
Правда?
— Нет! — парировал Сано. — Другое убийство по-новому освещает дело. — Он принялся излагать план действий на следующий день, но замолчал, увидев, что Цунаёси вновь уставился на дверь.
Янагисава засмеялся, чем и подвел итог: сёсакан потерпел поражение.
Сано растерялся. У аудиенции оказался странный подтекст. Совершенно ясно, канцлер не желает, чтобы он поймал охотника за бундори. Янагисава сознательно выбрал время, когда вмешаться в беседу, и привел молодого актера нарочно, с целью отвлечь внимание Цунаёси. Но почему? Сердце Сано сжалось от страха.
— Ваше превосходительство, что касается полиции...
— Вот именно. — Янагисава пожал плечами. — Странно, что, располагая такой поддержкой, вы не сумели ничего добиться. — Злобный огонек в глазах выдал, что озабоченность является наигранной. — Однако, думается, нет смысла обсуждать полицию. Я лично распорядился, чтобы ее помощь вам была и впредь эффективной.
Даже находясь в полном смятении чувств, Сано оценил хватку Янагисавы. Канцлер не дал рассказать ему о том, что полиция не получила приказ оказывать содействие расследованию и потому ничего не делает. Тем самым подтвердилось подозрение: канцлер, и никто другой, постарался нейтрализовать полицию. Ощущение безвыходности усилилось, канцлер загнал его в тупик. Нужно добиться содействия полиции, иначе преступление не раскроешь. Для этого следует вывести Янагисаву на чистую воду и попросить Цунаёси о помощи. Но кодекс бусидо запрещал и то и другое. Сано услышал голос отца: «Любая критика старшего чиновника повелителя означает критику самого повелителя — это недопустимо! И еще. Самурай не имеет права чего-либо просить у своего господина». Сано попал в тиски обещаний, данных отцу: соблюдать правила бусидо и прославиться. Он не мог выполнить второе обещание, не нарушив первого. Что делать? Как страстно Сано желал получить отеческий совет!
Победоносная улыбка на лице Янагисавы показала: канцлер прекрасно понимает, в какое затруднение поставил Сано.
— Так как у вас есть план действий, лучше не тратить больше времени на разговоры, — спокойно сказал он и повернулся к сёгуну. — Ваше превосходительство?
— Что? Ах да. — Цунаёси перевел взгляд с двери на Сано. — У меня послезавтра намечена встреча с Советом старейшин. Тогда вы и доложите нам последние результаты вашего, э-э, расследования. — Он махнул рукой. — Вы свободны.
Чувствуя себя незаслуженно обиженным, Сано отвесил прощальные поклоны. Путь к дверям показался ему началом дороги к краху. Тем не менее он выполнит оба обещания, данные отцу, даже если придется погибнуть, преодолевая препятствия, в число которых теперь входит новый и могущественный противник.
На пороге комнаты Сано услышал, как сёгун сказал Янагисаве:
— Остаток ночи я пробуду, э-э... в покоях. Проследите, чтобы меня не беспокоили до утра.
Глава 8
Храм Момидзияма составлял самую священную часть замка, его сердцевину. На вершине холма в тени сосен и кипарисов за высокими каменными стенами хранились останки правителей: Иэясу, Хидзёси, Иэмицу, Иэцуна. Их духи защищали замок, чтобы линия рода Токугава продолжалась до бесконечности.
Слева и справа от высоких ворот, ведущих в святыню, в огромных каменных светильниках метался огонь и храбро подмигивал темной звездной ночи. Сразу за воротами по краям дорожки, выложенной плитами, грозно рычали две корейские храмовые собаки, отпугивая злых духов и нежеланных гостей из плоти и крови. Дорожка вела между рядами сосен к крутой лестнице.
Первобытная тревога охватила Сано. Здесь, на безлюдном холме, холодный, никогда не стихающий ветер доносил едва уловимый запах благовоний. Казалось, будто страна духов совсем близко. Духи прячутся в соснах, населяют скалы, живут в строениях и земле. Только решимость не пропустить встречу с Аои подтолкнула Сано вверх по ступеням.
Ветер усилился, темноте противостоял лишь свет звезд, просачивающийся сквозь ветви деревьев. Сано помедлил подле ритуального бассейна, каменного резервуара с водой. Он приподнял соломенную крышку и помыл руки. Ледяная вода застудила кожу.
— Аои? — позвал Сано.
Ветер подхватил имя и унес вдаль. Сано пошел по тропке мимо деревьев и каких-то сооружений. Барабанная башня? Колокольня? Хранилище священных книг? Миновав пагоду, причудливая крыша которой, казалось, пронзала небо, он вышел на широкий двор. В дальнем конце перед главным молельным павильоном стояла Аои, держа в руке мерцающий бумажный фонарик.
Сано поднял в знак приветствия руку, не желая нарушать тишину. Все — позднее время, безлюдное место, неясные тени храмовых строений: хранилища реликвий, алтарей, ступ — предполагало таинственность. Сано направился к Аои. Шаги робко стучали по каменным плитам, ветер подталкивал вперед.
Аои величественно спустилась по лестнице навстречу Сано, поклонилась и застыла, ожидая, когда гость заговорит.
Молельня за ней представляла роскошную фантазию из позолоченных колонн и причудливых деревянных оконных решеток, резного дерева и камня, загнутых остроконечных крыш и великолепно подобранных по цвету орнаментов. Узоры из цветов и геометрических фигур украшали стены. По колоннам взбирались злые демоны, над дверями извивались драконы, со скатов крыш невидяще смотрели китайские львы, а на шпилях башенок раскинули крылья готовые взлететь фениксы. Род Токугава бесконечно почитал своих предков. На фоне архитектурного великолепия Аои с бледным лицом, с черными волосами и одеждами, раздуваемыми ветром, представлялась ожившей картиной в трагическом, черно-белом исполнении.