Вторая часть сборника лучше первой; хороши провансальские описания. Но не по душе мне дружба поэтессы с этой „парвеню“ на Парнасе, которая именуется „Ассонанс“. Всякая приблизительность противна строгой технике, и ассонансами позволительно пользоваться — умело и осторожно — только в том случае, когда они представляют собою особенную музыкальную ценность; ибо порою они могут звучать пленительно — отзвучием неопределенным и заглушенным, как „шум волны, плеснувшей в берег дальний“. И мне нравятся такие строки поэтессы»:
В письме 6 ноября 1969 года Кузнецова говорит:
«В Америке я прожила десять лет. В 55-м году поступила в ООН, где и прослужила в Издательском отделе корректором семь лет. В 59-м году наш русский отдел, в уменьшенном составе (В. Андреева, М. А. Степун и меня) перевели в Женеву».
Писал Бунин Кузнецовой как очень близкому и дорогому человеку и в свои последние дни.
«Dame aimee, mon or[961], — говорит он в письме 17 июня 1952 года, — получил твое письмо (от шестого июня) с тем, что говорил обо мне Назаров. Письмо твое чудесное, спасибо! Vis heureuse[962]. Чудесное потому, что ты напоминаешь мне о розах, ящерицах… Где уж мне теперь писать! (Я и сейчас пишу в постели.) Но напиши, напиши ты (и просто, просто, без всяких Рильке). Да, я был бы очень рад этому!» [963]
Свои последние годы Кузнецова доживала в Мюнхене. Скончалась она 8 февраля 1976 года. Т. Д. Логинова-Муравьева, в ответ на мое письмо, сообщала 8 апреля 1976 года из Парижа:
«О смерти милой Галины Кузнецовой я узнала еще в Грассе. Письмо мое последнее к ней вернулось из Мюнхена с извещением о том, что она тихо уснула навеки. Извещала меня ее подруга немка Ирэна. Я тотчас сообщила об этом в редакцию парижской газеты, где появилось траурное объявление, но статей и некролога еще не было. Сейчас так много уходит в лучший мир людей нашего поколения, которое останется в истории культуры русской, как „неприспособленных идеалистов“. От чего умерла, как умерла Галина Кузнецова? Я написала по-немецки (говорю по-немецки с детства) Ирэне и просила ее сообщить мне все подробности».
Татьяна Дмитриевна приводит выдержки из ее письма от 25 февраля в переводе. Ирэна сообщила: Галина Николаевна «страдала печенью и сердцем». Жила одна в квартире. Ей предлагали поселиться, где были бы люди и могли бы за ней ухаживать, но она предпочитала не иметь жильцов. «Она медленно стала уходить из жизни. Когда я увидела Галину на Рождестве, ее апатия ко всему поразила меня. Она не хотела больше видеть никого из друзей, не хотела, чтобы справлялись о ней по телефону». Медсестра приносила ей необходимое. В то воскресенье 8 февраля случайно эта медсестра проходила по улице вечером. Хотела зайти, посмотреть, что делает Галина. «Но света в ее окнах не было, хотя шторы не были опущены, а на улице было уже темно… Один молодой человек пролез через кухонное окно в квартиру. Галина лежала без движенья на ее кушетке». Смерть наступила незадолго перед тем, как ее нашли. «Я очень любила Галину. Она была одной из самых благородных и значительных натур, которых мне дано было встретить <…> Мы похоронили ее на том же кладбище, где лежат Федор Степун, его жена Наталия и сестра Марга. Проводили ее еще немногие друзья <…> Что касается ее архива, то все передано будет наследникам — оказывается, у нее есть сестра Виктория в Аргентине».
Архив Кузнецовой приобрел коллекционер профессор Рене Герра, живущий в Париже.
Зуров писал 4 апреля 1962 года:
«Во время оккупации немцы привезли в Грасс советских военнопленных, заставили их рубить лес и работать на хлебопекарнях. Это были солдаты, носившие еще советскую форму (потом им немцы выдали американские комбинезоны защитного цвета), их доставили прямо из Гатчины. Их охраняли военные полицейские с собаками. Вначале их не отпускали с работ, но потом немцы разрешили им прогуливаться и вне лагеря, так как пленные французского языка не знали и бежать из Грасса не могли. Вот эти солдаты (из Ленинграда, Москвы, Донецкого бассейна, Белоруссии, Украины) бывали у нас. В столовой Иван Алексеевич с жадностью слушал их рассказы. Они делились с нами черным хлебом, пели, слушали радио. Все они после освобождения Грасса уехали в Марсель к советскому полковнику Пастухову. Вернулись в СССР. Найдите этих людей. Они вам многое расскажут…