…Остальное время вечера я был как в тумане. Сладкое, пылкое чувство было в душе моей. Ее милые глазки смотрели на меня теперь нежно, открыто. В этих очах можно было читать любовь. Я гулял с ней по коридору и прижимал ее ручки к своим губам и сливался с нею в горячих поцелуях. Наконец пришло время расставаться. Я увидал, как она с намерением пошла в кабинет Пети. Я вошел туда же, и она упала ко мне на грудь. „Милый, — шептала она, — милый, прощай! Ты ведь приедешь на Новый год?“ Крепко поцеловал я ее, и мы расстались…
Наконец я лег спать, но долго не мог заснуть. В голове носились образы, звуки… пробовал стихи писать, — звуки путались, и ничего не выходило… передать все я не мог, сил не хватало, да и вообще всегда, когда сердце переполнено, стихи не клеятся. Кажется, что написал бы Бог знает что, а возьмешь перо и становишься в тупик…Согласившись наконец с Лермонтовым, что всех чувств значения „стихом размеренным и словом ледяным не передашь“, я погасил свечу и лег» [27].
«Продолжение дневника 27 января 1886 года.
Юлий живет в Озерках — под надзором полиции, обязан три года не выезжать никуда.
Зимой пишу стихи. В памяти морозные солнечные дни, лунные ночи, прогулки и разговоры с Юлием» [28].
Юлий Алексеевич Бунин (1857–1921), видный журналист и литературно-общественный деятель, был народовольцем, участвовал в революционном студенческом кружке в Москве [29]. В 1884 году был арестован. В тюрьме пробыл около года, затем был выслан на три года под надзор полиции в Озерки и прожил там до осени 1886 года.
В 1886 году Евгений Алексеевич отделился — снял в аренду усадьбу у Цвиленева и открыл лавку, а в 1891 году купил имение десятин двести вблизи сельца Огнёвка.
В Ельце Иван Бунин учился около четырех с половиною лет — до середины зимы 1886 года.
Педагогический совет 4 марта 1886 года за то, что ученик «четвертого класса Бунин Иван до сих пор не явился из рождественского отпуска и не взносил установленной платы за учение» [30], исключил его из гимназии. «Теперь детство, — писал Бунин в 1900 году в рассказе „Над городом“, — кажется мне далеким сном, но до сих пор мне приятно думать, что хоть иногда поднимались мы над мещанским захолустьем, которое угнетало нас длинными днями и вечерами, хождением в училище, где гибло наше детство, полное мечтами о путешествиях, о героизме, о самоотверженной дружбе, о птицах, растениях и животных, о заветных книгах!»
Теперь он снова жил в деревне, в Озерках.
Жизнь Бунина в Озерках мало чем отличалась, по-видимому, от его жизни в Бутырках, где он, по рассказу В. Н. Муромцевой-Буниной, дружил с крестьянскими ребятами, бывал с ними в ночном, рассказывал им сказки [31]. Позже, в «Автобиографических заметках», он вспоминал: «От дворовых и матери я в ту пору много наслушался песен, сказок, преданий, слышал, между прочим, „Аленький цветочек“, „О трех старцах“, — то, что потом читал у Аксакова, у Толстого. Им же я обязан и первыми познаниями в народном и старинном языке» [32].
«По вечерам он уходил на часок в очередную избу „на посиделки“, — пишет В. Н. Муромцева-Бунина, — куда вносил оживление своими шутками, а иногда и рассказами.
27
Жизнь Бунина. С. 58–60. Заметки хранятся в РГАЛИ, ф. 44, оп. 3, ед. хр. 13. — В 1938 году, будучи в Эстонии (в Таллине), Бунин встретился с Эмилией. «Иван Алексеевич взволнованно рассказывал мне об этой встрече», — пишет В. Н. Муромцева-Бунина (там же, с. 78).