— Симак, не бзди, мы выпотрошим этих тварей! — заявил Левинц. — Пусть только сунут сюда свои «шнобели»! — он снял с плеча немецкий автомат, и протянул его Тереху, вместе с несколькими зажатыми в руке обоймами.
— А этот куда? — спросил Егерь, подняв с пола свой «Калаш».
— К нему патрон почти не осталось. Можно его выбросить! — посоветовал Борис.
— Да, — вспомнил Беркут, — Мишин здесь остается, на случай — Аскет так решил. Вы пойдёте втроём!
Симак и Терех вернулись в бокс, в котором царила суета: Наёмник собирал вещи, Курсант ему помогал. Винт лежал, прислонившись к стене, и с безразличием наблюдал за сборами.
— Если что, — говорил Наёмник Алёне, — Идите за нами, к электростанции. Коридор, ведущий от шахты до двери в помещение электростанции, можете взорвать.
— Мы надолго? — спросил Симак, приблизившись к Наёмнику со спины.
— На сутки, это в худшем случае. А так, за половину дня попробуем управиться! — бодро добавил он, словно речь шла о малозначимом спортивном мероприятии. — Вот, здесь все оставшиеся трофейные патроны, под твой «Калаш»! — он протянул Симаку небольшую картонную коробку, до половины заполненную нужным боеприпасом.
Они вышли втроём — Аскет, Симак и Терех. Им предстояло найти альтернативную дорогу на нижние уровни — на те уровни, на которых должна была находиться так необходимая Наёмнику, установка «Х-2». Но главной целью, конечно, был поиск вентиляционной штольни, которая должна была вывести людей на поверхность. Вот они уже прошли залитое светом большое помещение электростанции, и упёрлись в незапертую дверь, за которой оказалась просторная комната, пустая и пыльная. На потолке, покрытым изъеденной влажностью извёсткой, было закреплено восемь красивых, в латунных абажурах, ламп. Корпуса абажуров были покрыты зелёной патиной, из-под которой, местами, поблёскивала потускневшим золотом, латунь. Из восьми ламп, горели только три — одна из которых лишь слабо помигивала. Несмотря на это, жёлтого, ржавого света, которые отбрасывали работающие лампы, вполне хватало для того, чтобы можно было достаточно подробно разглядеть помещение. На стенах справа и слева висели огромные зеркала, в красивых рамах, — покрытые толстым слоем пыли. Зеркало на левой стене было расчерчено паутиной трещин, и залито засохшими брызгами чёрного цвета. Помещение было глухо, и не имело дверных проёмов — если не считать той двери, через которую они вошли, и четырёх дверей, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга, на фронтальной стене. Створки дверей были отделаны позолотой, и выглядели довольно респектабельно, если не считать слоя пыли и грязи. Дверцы крайней левой двери были криво распахнуты — будто бы кто-то с силой выломал их, чтобы попасть в это помещение. Это были двери лифтов. Да, видимо это и были те самые лифты, о ремонте которых говорилось в немецкой ведомости. Чёрные, маслянистые разводы на полу, вели именно к этим раздвинутым в стороны дверям. Симак заглянул в шахту, посветил туда своим фонарём. Самого лифта видно не было — лишь размочаленный обрывок толстого троса, чуть покачивавшийся перед его лицом, многозначительно намекал на то, что этот лифт больше никогда не заработает.
— Что там? — тихо спросил Аскет, вслушиваясь в изредка доносившиеся из недр шахты стуки.
— Глушняк! — отозвался Симак.
Терех нажал на одну из кнопок вызова лифта — для каждой двери она была своя. Позолоченная, холодная кнопка с тихим скрипом провалилась под пальцем Егеря, и тут же над дверями лифта загорелась тусклым, красным светом, лампа. Глухо грохнув противовесом в недрах шахты, лифт заскрипел более полувека простоявшим без дела механизмом. Кабина медленно понималась, слышался скрип и гудение моторов. С каждой секундой скрип и скрежет становился всё громче, пока наконец, лифт не остановился на нужном этаже. Красная лампа, горевшая над дверями лифта, погасла — и вместо неё загорелась зелёная. Послышалось какое-то щелканье — казалось, что лопнул какой-то ремень, и теперь раскрученный мотором шкив, молотит обрывками ремня по каким-то деталям. Стало понятно — в механизме, который должен был открывать двери, что-то не сработало. Чтобы открыть их пришлось приложить не малые усилия троих здоровых мужиков. Наконец, они справились с дверьми, которые удалось раздвинуть — притом, громкий звук — ушедшего в разнос шкива, с обрывками ремня, — резко исчез, и в помещении вновь стало тихо. Перед ними была освещенная мигающим, жёлтым светом, кабина лифта. Стены были отделаны каким-то материалом, похожим на покрытое лаком, дерево. На левой стене висел блок с кнопками этажей, выполненный из, — всё той же, — латуни. В самом верху блока мигала зелёная лампа. Прямо перед ними было большое, во всю стену, потрескавшееся зеркало, перемазанное следами почерневшей крови. В центре зеркала выделялся эпицентр, из которого расходились во все стороны трещины. Это было пулевое отверстие. Дыра от пули была залита жижей — казалось, что кого-то вырвало прямо на зеркало. Сверху на зеркале люди различили надпись, написанную судя по всему пальцем, перемазанным кровью: «Stirbt Der Führer».