— Хорош, Борис! — крикнул Симак, — Стой, достаточно! — но Борис уже не слышал его.
Приложив усилия, Симаку вместе с Мишиным и Винтом удалось оттащить Бориса от безжизненного тела. Алёна проверила пульс — он ещё был жив. Светало. Пришедший в сознание Терех, подошёл к Крапу, прислонил к его голове ствол пистолета. Борис что-то крикнул, но его слова заглушил грохот выстрела. Крапа больше не было.
Они шли несколько дней, питаясь тем, что им посылал лес. Алёна всё время была рядом с Симаком, а Симак — рядом с Алёной. Он шёл, обнимая девушку, и прижимая её к себе. Они никуда не торопились, и не спорили, о правильности выбранного направления, в которой никто не сомневался. Они шли так, как будто этот поход продолжается уже много лет, по лесу, где каждому из них всё знакомо, привычно. Как могли, они смыли слой копоти, пыли, грязи и крови, со своих осунувшихся лиц. Лишь сильно отросшая щетина у мужчин, и впалые щёки, как и грязная и рваная одежда, выдавали те трудности, с которыми им пришлось столкнуться на своём пути. Первым дорогу заметил Терех. Эта была та самая дорога, по которой когда-то они ехали сюда. Симак разглядел в многообразии впечатанных в землю рельефов протекторов шин, следы своих цепей, которые были на покрышках его «Нивы».
— Мне бы только позвонить! — говорил Егерь.
— Кому ты собрался звонить? — спросил его Симак.
— Есть у меня друг, он бы помог нам добраться до города!
— Есть предложение! — сказал Борис.
В деревне вечерело. Всё было так, как всегда — обычный день, обычный закат. Предстояла обычная, очередная ночь — точно такая же, какой она была вчера, и такая же, какой она будет завтра. Бабушка смотрела на заходящее солнце, отражающееся красными искорками в её повидавших многое, глазах. Взгляд её был устремлён куда-то, намного дальше заката; она смотрела на то, чего не могут видеть молодые. Каждый вечер, она провожала взглядом закат, сидя на небольшой скамеечке перед крылечком у деревенской избы. И тут её внимание привлекло движение — она увидела людей — чужих людей. Их было двое — парень с девушкой. Они шли быстро по пыльной дороге, крепко сжимая руки друг друга, шли к ней, к её светящей окнами избе. Ей вспомнилась молодость — вот когда-то она так же возвращалась с танцев, держа за руку своего будущего мужа. Много воды с тех пор утекло, время безжалостно забирало самых близких. Не стало и мужа — остался лишь покосившийся дом, свет в оконце, и этот наполненный багряным румянцем закат. Было грустно, грусть эта была от забытья, в котором она оказалась.
— Вы ко мне? — вежливо поинтересовалась она, когда пара подошла уже к самому забору.
— Да, здравствуйте, мы к вам! — вежливо ответила девушка, приятным, располагающим к общению голосом.
Глаза девушки излучали добро, и тепло, и пожилая женщина сразу прониклась расположением к ней. Они долго сидели, разговаривая ни о чём, и обо всём — одновременно. Пили душистый чай на травах, на столе были печенья, конфеты, — которыми хозяйка щедро угощала нежданных гостей. Они попросили мобильный, сказав, что туристы, заблудились, и им нужно позвонить, попросить друга из города, чтобы он забрал их. На секунду хозяйка задумалась — а не обманут ли её, может быть, эта красивая пара — мошенники? Но брать было нечего, и польститься мошенниками, кроме печения с конфетами, было не на что — и она отдала телефон, который ей привезла внучка. Парень вышел, и некоторое время с кем-то говорил по телефону за дверью, затем он вернулся, вернул и телефон, поблагодарив добрую хозяйку за то, что не побоялась впустить к себе гостей.
— Раньше в этом лесу люди пропадали! — сказала бабушка. — Бывало, и наши терялись, из деревни — охотники или грибники, а бывало — приезжие, которых тут после войны было не мало. Учёные приезжали, геологи, солдаты тоже были — аномальную зону объявили, и в лес ходить нам запретили! — говорила она. — Потом хотели нас переселить из этих мест, это уже в конце восьмидесятых было, и тут всё — словно забыли все про этот лес. Но в последнее время вновь начали ездить, вот недавно тоже и вертолёты тут летали, и машины целыми колоннами в лес проезжали.
— А обратно? — спросил Симак.
— Что обратно? — не поняла бабушка.
— Из леса они возвращались?
Она задумалась, затем сказала: