«— Но только если ты согласишься».
Джульетта повернулась к Лукасу. «Что? О, да. Это прекрасно».
«Ты не слышала ни слова об этом, не так ли?» Они подошли к его двери, и он проверил свой пропуск. «Иногда ты как будто в другом мире».
Джульетта услышала в его голосе беспокойство, а не гнев. Она взяла у него свою сумку и вошла внутрь. Лукас включил свет и бросил свое удостоверение на комод у кровати. «Ты хорошо себя чувствуешь?» — спросил он.
«Просто устала после подъема». Джульетта села на край кровати и развязала шнурки. Она сняла ботинки и оставила их на прежнем месте. Квартира Лукаса была для нее как второй дом, знакомый и уютный. Ее собственная квартира на шестом уровне была чужой. Она видела ее дважды, но ни разу не ночевала в ней. Это означало бы, что она полностью смирилась со своей ролью мэра.
«Я думал о том, чтобы доставить поздний ужин». Лукас порылся в шкафу и достал мягкий тканевый халат, который Джульетта любила надевать после горячего душа. Он повесил его на крючок на двери ванной комнаты. «Хочешь, я приготовлю тебе ванну?»
Джульетта тяжело вздохнула. «От меня воняет, да?» Она понюхала тыльную сторону ладони и попыталась уловить запах жира. Здесь был кислый привкус ее резака, острый запах выхлопных газов от экскаватора — духи, вытатуированные на ее плоти так же, как метки, которые нефтяники вырезали и набивали на своих руках. И все это несмотря на то, что перед уходом из Механического она приняла душ.
«Нет…» Лукас выглядел обиженным. «Я просто подумал, что тебе будет приятно принять ванну».
«Утром, может быть. А ужин я, пожалуй, пропущу. Я весь день перекусывала». Она разгладила простыни рядом с собой. Лукас улыбнулся и сел рядом с ней на кровать. На его лице была ожидаемая ухмылка, в глазах светился огонек, который она видела после того, как они занимались любовью, но этот взгляд рассеялся при ее следующих словах: «Нам нужно поговорить».
Его лицо осунулось. Плечи опустились. «Мы не собираемся регистрироваться, не так ли?»
Джульетта схватила его за руку. «Нет, дело не в этом. Конечно, будем. Конечно». Она прижала его руку к своей груди, вспоминая о любви, которую она когда-то скрывала от Пакта, и о том, как это разорвало ее пополам. Она больше никогда не допустит такой ошибки. «Дело в раскопках», — сказала она.
Лукас сделал глубокий вдох, задержал его на мгновение, а затем рассмеялся. «Только это», — сказал он, улыбаясь. «Удивительно, что твои раскопки могут оказаться меньшим из двух зол».
«Я хочу сделать кое-что еще, что тебе не понравится».
Он поднял бровь. «Если речь идет о попытке распространить новости о других хранилищах, о том, чтобы рассказать людям, что там есть, то ты знаешь, как мы с Питером относимся к этому. Я не думаю, что эти слова безопасны. Люди не поверят тебе, а те, кто поверит, захотят причинить неприятности».
Джульетта подумала об отце Венделе и о том, как люди могут поверить в удивительные вещи, созданные из одних только слов, как убеждения могут сформироваться из книг. Но, возможно, они должны сами захотеть поверить в это. И, возможно, Лукас был прав, что не все захотят верить в правду.
«Я не собираюсь им ничего рассказывать», — сказала она Лукасу. «Я хочу показать им. Я хочу кое-что сделать наверху, но для этого нужна помощь от тебя и твоего отдела. Мне понадобятся некоторые из твоих людей».
Лукас нахмурился. «Мне не нравится, как это звучит». Он погладил ее по руке. «Почему бы нам не обсудить это завтра? Я просто хочу насладиться тем, что ты сегодня здесь, со мной. Одна ночь, когда мы не работаем. Я могу притвориться, что всего лишь техник сервера, а ты можешь быть… не мэром».
Джульетта сжала его руку. «Ты прав. Конечно. И, может быть, мне стоит поскорее пойти в душ…»
«Нет, останься». Он поцеловал ее в шею. «Ты пахнешь собой. Прими душ утром».
Она согласилась. Лукас снова поцеловал ее в шею, но когда он двинулся расстегивать молнию на комбинезоне, она попросила его погасить свет. В этот раз он не стал жаловаться, как это часто бывало, на то, что не может ее видеть. Вместо этого он оставил свет в ванной и закрыл дверь, оставив лишь слабое свечение. Как бы ей ни нравилось быть с ним обнаженной, она не любила, чтобы ее видели. Лоскутное одеяло шрамов делало ее похожей на срезы шахты, прорезавшей гранит: паутина белой породы, выделяющаяся на фоне остальных.