Когда в столовой запахло яичницей с грибами и сыром, появился и первый посетитель.
-Давай и на меня готовь, - приказным тоном произнес какой-то холеный молодой человек. Я обернулась.
-В кладовке масло, яйца и молоко. Берите и готовьте.
А сама взяла поднос с яичницей и села за стол. Мужчина в растерянности стоял посреди кухни. Наверное, ему в жизни никогда не приходилось ни готовить, ни выслушивать отказы. Когда я заканчивала завтрак, в столовую ввалилось около десяти человек, Лев Николаевич был с ними.
-Наталья, - обратился он ко мне, - если уж ты взялась за готовку, то сделаешь и нам по омлету?
-Да-да, - развязно добавил политик, который вошел следом со своими неизменными блондинистыми спутницами (они что, сиамские близнецы?- подумала я), - если эта ваша студентка не заплатила за пропуск, то пусть отрабатывает хотя бы так.
Я тяжело вздохнула.
-Хорошо, - ответила, - я не против готовить, - но мне нужна помощь. Готовить почти на тридцать человек, даже со всеми этими приспособлениями будет затратное по времени. Нужен помощник, - я обвела взглядом рассевшуюся за столом группу. Остановила взгляд на двух красотках, те презрительно замахали руками.
-Нет, ты что? Мы никогда не готовили, - заявили, фыркнув. Нины не было, а мужчины даже не соизволили пошевелиться.
-Я помогу, - встала жена Льва Николаевича, - правда, у нас тоже готовила домработница, но что-то помню с юности.
Совместными усилиями мы приготовили омлет с сыром. Пока ели галеты, потом, загружу хлебопечку и испеку хлеб к обеду. В конце концов, подтянулись все, кроме Нины. Я начала тревожится. А что, если она все-таки взяла с полки цианид? А что, если она сейчас лежит в комнате и умирает? После того, как мы загрузили грязную посуду в посудомоечные машины, я пошла искать Нину, взяв с собой кусок омлета и печенье с молоком.
С большим трудом я нашла ее комнату в самом дальнем коридоре. Двери были не заперты. Нина лежала одетая на кровати в позе зародыша.
-Нин, я принесла завтрак, - произнесла я тихо, - поешь.
-Убирайся, - заявила она срывающимся голосом, - я не хочу есть.
Я понимала, что пока не прошло время, что-то говорить бессмысленно. Но тело не обманешь, организм требует еды, как бы плохо не было душе, и я услышала громкое бурчание у нее в животе.
-Я поставлю поднос на стол, потом принесешь в кухню, - сказала я и тихонько притворила за собой дверь.
****
Жили мы по внутренним часам, отмеряющим время в бункере. За несколько недель установился следующий распорядок. В семь утра мы с женой Льва Николаевича Эльвирой шли на кухню и готовили завтрак. После того, как кончились свежие яйца и молоко, приходилось делать омлет из яичного порошка, печь блины с джемом (его было завались), готовить овсянку и разные каши. Когда у меня заканчивалось воображение, я шла в библиотеку и скачивала рецепты. На обед готовила мультиварка, суп или борщ. Мясо, конечно было, в морозильнике, но в любом случае долго оно сохранится.
-Лев Николаевич, - однажды я подошла к бывшему ректору, - я еще не все уголки исследовала, но может, вы знаете... В бункере есть что-то типа теплицы?
Мужчина недоуменно уставился на меня.
-Я нашла на полках много всяких семян и прочитала, как выращивать грибы. Мы могли бы разнообразить меню свежими овощами, - я улыбнулась, - все равно, мясо когда-нибудь закончится, а белки нужны организму. Соя, бобовые культуры почти стопроцентная замена.
-А это мысль, - кивнул мужчина, - ты молодец. Придумаем что-нибудь.
На обеде Лев Николаевич поднялся и озвучил мое предложение. Многие просто небрежно пожали плечами, девушки фыркнули. Некоторые согласно кивнули.
-Так вот, - произнесла я, переводя взгляд с одного лица на другое, - мне потребуются добровольцы. Нужно найти достаточно большую комнату, землей наполнить емкости, установить освещение, полив...
-Та пофиг, - фыркнул Руслан, молодой человек, с дорогущим Ролексом на руках, - здесь еды хватит на сто лет... Зачем напрягаться?
-Затем... - Твердо посмотрела на него, - вы еще не поняли? Мы здесь застряли до конца жизни. У всех съестных припасов есть свой срок годности. У некоторых пять лет. У некоторых двадцать. Но что потом?... Если мы не сможем воспроизводить продукты, наступит голод.
Никто не проникся моими словами. Словно я говорила в пустоту.