Остановив кресло, он склонился над панелью управления. Помедлив, он выпрямился и заглянул в стеклянное окошко — для верности.
Сестра выглядела в капсуле такой умиротворенной: наверное, ее не мучили кошмары, как его. У него усилились сомнения. А потом он представил, как она там просыпается, как приходит в сознание и бьет по стеклу, чтобы ее выпустили. Увидел ее отвагу, услышал, как она требует, чтобы ей не лгали, и понял, что если бы она стояла рядом, то попросила бы его сделать это. Она предпочла бы знать и страдать, а не спать в неведении.
Он наклонился к панели и ввел свой код. Потом нажал красную кнопку, и панель радостно пискнула. В капсуле что-то щелкнуло, как открывшийся клапан. Он повернул диск и уставился на шкалу температуры, ожидая, когда та начнет подниматься.
Дональд стоял возле капсулы. Время замедлилось и еле ползло. Он все ждал, что кто-то заметит его раньше, чем процесс завершится. Но послышался второй щелчок, крышка зашипела. Дональд приготовил марлю и пластырь. Разделил перчатки и стал надевать. Белое как мел облако пара затуманило воздух.
Он откинул крышку до конца.
Сестра лежала на спине, вытянув по бокам руки. Она все еще не шевелилась. Дональда охватила паника, и он мысленно повторил процедуру. Может, он что-то забыл? Боже, неужели он ее убил?
Шарлотта закашляла. Изморозь на ресницах таяла, стекая по щекам. А потом ее веки слабо затрепетали, и она прищурилась от бьющего в глаза света.
— Лежи спокойно, — велел Дональд.
Он прижал к ее руке квадратик марли и извлек иглу, ощущая, как сталь скользит под тампоном. Придерживая марлю, он взял свисающую с кресла полоску пластыря и закрепил ей марлю. Потом извлек катетер: накрыл его полотенцем, слегка надавил и медленно вытащил трубочку. И сестра освободилась от машины. Скрестив руки, она дрожала. Он помог ей надеть бумажный халат, оставив спину открытой.
— Сейчас я тебя подниму.
Ее зубы застучали в ответ.
Дональд переместил ее пятки к ягодицам, приподнимая колени. Сунув руку под мышками — ее тело было прохладным — и другую под коленями, он легко поднял сестру. Ему показалось, что она весит совсем немного. От нее неприятно пахло.
Когда он усадил Шарлотту в кресло, она что-то пробормотала. Одеяло было уже развернуто. Устроив сестру, Дональд закутал ее. Она так и сидела, сжавшись и обхватив лодыжки, не желая опускать пятки на подножку.
— Где я? — спросила она голосом, похожим на потрескивание льда.
— Не волнуйся. — Дональд закрыл крышку, попытался вспомнить, не нужно ли сделать что-то еще. Проверил, не оставил ли он что-то после себя. — Ты со мной, — добавил он, толкая кресло к выходу.
Теперь они были вместе. У них больше не было ни дома, ни места на земле, куда один из них мог пригласить другого. Только адский кошмар, в который одна душа могла затянуть другую, тоскуя по компании.
Самым трудным было заставить ее подождать с едой. Дональд прекрасно знал, что значит испытывать такой голод. Он помог ей проделать те же действия, какие несколько раз осуществлял сам: выпить горький напиток, сходить в туалет, чтобы избавить тело от отходов, принять теплый душ, переодеться в чистое и закутаться в новое одеяло.
Он смотрел на сестру, пока она допивала. Ее губы из бледно-синих постепенно становились розовыми, но кожа осталась очень белой. Дональд не мог вспомнить, была ли она настолько бледной до ориентации. Возможно, такой она стала во время зарубежных командировок, когда сидела в темных трейлерах, освещенных лишь мерцанием мониторов.
— Мне надо уйти, чтобы показаться, — произнес он. — Сейчас наверх может подняться кто угодно. А на обратном пути я привезу тебе завтрак.
Шарлотта тихо сидела в одном из кожаных кресел возле старого стола для планирования военных операций, поджав под себя ноги. Она подергивала воротник, как будто тот раздражал ей кожу.
— Папы и мамы больше нет, — повторила она слова брата.
Дональд не знал точно, что она вспомнит, а что — нет. Она принимала лекарства от стресса так же долго, как и он. Но это не имело значения. Он расскажет ей правду. Расскажет и возненавидит себя за это.
— Я скоро вернусь. А ты останься здесь и попробуй немного отдохнуть. Не выходи отсюда, хорошо?
Эти слова эхом отзывались в его голове, пока он торопливо шел через склад к лифту. Он вспомнил, как и ему сразу после пробуждения советовали отдохнуть. Шарлотта проспала три столетия. Поднеся к сканеру пропуск и ожидая лифта, Дональд подумал о том, как много прошло времени и как мало изменилось. Мир по-прежнему был в руинах, таким, каким они его оставили. А если нет, то они это узнают.