— Ирония?
Сенатор отмахнулся от вопроса.
— Знаешь, что мне нравится в этом лечении?
«Практически вечная жизнь?» — едва не ляпнул Дональд.
— Оно дает время подумать. Несколько дней в уединении, ничего с батарейками внутри не разрешено, лишь пара книг да блокнот для записей. Это реально прочищает голову.
Дональд оставил свое мнение при себе. Ему не хотелось признаваться, насколько его нервировала эта процедура и как страшно было находиться в этом помещении. Он знал, что крохотные наномашины сейчас циркулируют по телу сенатора, проникая в клетки и исправляя в них дефекты, и это наполняло его отвращением. Наверное, когда эти машины отключают, моча становится черной как уголь. От этой мысли он содрогнулся.
— Разве это не здорово? — спросил Турман. Он глубоко вдохнул и выдохнул. — Здесь так тихо и спокойно.
Дональд не ответил. Он поймал себя на том, что вновь затаил дыхание.
Турман взглянул на книгу у себя на коленях, затем поднял глаза и всмотрелся в Дональда.
— А ты знаешь, что твой дед учил меня играть в гольф?
— Да. — Дональд рассмеялся. — Я видел фотографии, где вы вместе.
Ему вспомнилась бабушка, перелистывающая старые альбомы. У нее была старомодная страсть распечатывать фотографии из компьютера и набивать ими фотоальбомы. Она говорила, что так они становятся более реальными.
— Вы с твоей сестрой всегда были для меня как родные, — сказал сенатор.
Такая внезапная открытость смутила Дональда. Небольшой вентилятор в углу гонял воздух, но все же здесь было жарковато.
— Я это ценю, сэр.
— Я хочу, чтобы ты вошел в этот проект, — сказал Турман. — Полностью, до самого конца.
Дональд сглотнул.
— Сэр, я вам всецело предан. И буду предан, обещаю.
Сенатор поднял руку и покачал головой:
— Я не об этом… — Он опустил руку на колено, взглянул на дверь. — Знаешь, я привык думать, что больше уже ничего скрыть нельзя. В смысле в наше время. Вся информация где-то витает, понимаешь? — Он пошевелил пальцами в воздухе. — Черт, ты ведь прошел через выборы и сумел протиснуться сквозь этот бардак. Сам знаешь, на что это похоже.
Дональд кивнул:
— Да, мне пришлось кое в чем откровенно признаться.
Сенатор сложил ладони лодочкой.
— Это как пытаться нести воду в ладонях и при этом не пролить ни капли.
Дональд кивнул.
— Сейчас президенту даже не могут сделать минет, чтобы об этом не узнал весь мир.
Дональд смущенно поморщился, на что сенатор махнул рукой:
— Это было до тебя. Но есть нечто такое, что я обнаружил и за границей, и в Вашингтоне. Просачиваются только неважные капли. Мелкие грешки. Смущающая мелочовка, а не вопросы жизни и смерти. Хочешь вторгнуться в чужую страну? Вспомни высадку в Нормандии. Черт, вспомни Перл-Харбор. Или одиннадцатое сентября. Никаких проблем.
— Извините, сэр, но я не понимаю…
Турман резко поднял руку и сжал пальцы, словно ловил что-то в воздухе. Дональд решил было на секунду, что сенатор велит ему помолчать, но тот подался вперед и показал ему сжатые кончики пальцев — как будто поймал москита.
— Смотри, — сказал он.
Дональд наклонился, всмотрелся, но так ничего и не разглядел. Он покачал головой:
— Не вижу, сэр…
— Правильно. И никакого нападения тоже не увидишь. Как раз над этим те сволочи и работали.
Сенатор разжал пальцы и секунду-другую разглядывал подушечку большого пальца, потом дунул на него.
— Все, что эти малютки могут сшить, они могут и расшить.
Он уставился на Дональда.
— Знаешь, почему мы вторглись в Иран в первый раз? Вовсе не из-за атомных боеголовок, можешь мне поверить. Я исползал каждую дыру, выкопанную в тех чертовых дюнах, и оказалось, что эти крысы устроили гонку за более крупным призом, чем какие-то паршивые боеголовки. Понимаешь, они придумали, как атаковать нас, оставаясь невидимыми, не подставляя себя под удар, и с нулевыми последствиями для себя.
Дональд усомнился, что его уровня допуска к секретам достаточно, чтобы такое слушать.
— Так вот, иранцы не столько придумали это сами, сколько украли израильские разработки. — Турман улыбнулся. — Поэтому, разумеется, нам пришлось начать игру в догонялки.
— Не понимаю…
— Здешние малявки запрограммированы на мою ДНК, Донни. Подумай об этом. Ты когда-нибудь интересовался своими предками? — Он осмотрел Дональда с ног до головы, словно бродячую дворняжку. — Кстати, кем они были? Шотландцами?