Жуткая, фантастическая картина способна была наполнить ужасом человеческие сердца… Но люди умели сдерживать их биение и бесстрашно копошились у своих, казавшихся жалкими и ничтожными в зловещем блеске солнцеподобного шара, тяжело ворочающихся и урчащих моторами машин.
Все носили темные очки и были одеты в специальные костюмы из асбестовой ткани со свинцовыми прокладками, предохраняющие от нестерпимого жара и влияния радиоактивности и снабженные кислородными респираторами.
Стоя на вершине холма, где расположился штаб-квартирой весь руководящий операцией персонал, рядом с Роллингом, мистер Ричард Конвэй наблюдал эволюции танковых соединений. Несколько сот машин, казавшихся с высоты маленькими спичечными коробочками, образовали вокруг шара явно различимое кольцо и медленно, осторожно, но неуклонно продвигаясь вперед, все суживали его… Возле машин суетились крошечные точки — люди… Они тянули какие-то провода за машинами, что-то подносили к ним. Машины смыкали круг очень медленно… Наконец, они остановились. Расстояние между составлявшими это кольцо отдельными машинами не превышало 10 метров…
— Теперь наступает самый решительный момент, — сказал Роллинг мистеру Конвэй, — через 5 минут они включат ток… Тогда посмотрим.
Мистер Ричард Конвэй, повинуясь своей застарелой журналистической привычке, взялся быть историографом этой битвы и, хотя отлично сознавал, что занимается глупостями, но с увлечением заносил в свою записную книжку все подробности происходящего. На слова Роллинга он едва кивнул головой.
— Ты хронический журналист, старина… — улыбнулся Роллинг. — Когда у тебя в руках перо и блокнот, ты не способен ни бояться, ни волноваться… Тогда тебя ничем не удивишь. Однако, не прозевай главного… Осталось 30 секунд.
По приказу, переданному по радио, все машины одновременно включили ток в свои электромагниты…
Как подхлестнутая кнутом норовистая лошадь, атомный шар вздрогнул, подпрыгнул и тотчас же рванулся в одну сторону, испуская из себя извивающиеся, как щупальца, лучи прямо на застывшие в неподвижности машины…
Приглушенный крик испуга вырвался из грудей наблюдавших… Было видно, как несколько стоявших за машинами людей бросились бежать… Некоторые из них упали и остались в таком положении. Лесок, на опушке которого стояла эта группа машин, тотчас же вспыхнул, точно облитый бензином, и стал гореть с громким треском и гулом, смешивающимся с гулом, издаваемым атомным шаром… Однако, немедленно отданными приказами напряжение было отрегулировано, несколько резервных машин заняли место в строю и шар, вернувшись на старое место, застыл, вздрагивая и выбрасывая целые снопы разноцветных искр…
— Пока что мы победили, — облегченно вздохнул Роллинг, — но что дальше?..
— Вот именно, что дальше? — отозвался эхом стоящий здесь же профессор Бегг.
Однако, на эти вопросы никто не ответил, да и не смог бы ответить…
Теперь атомный шар был прикован к своей колыбели на острове Энст. В таком положении он оставался несколько дней, заметно увеличиваясь в размере, и все увеличивающимся жаром время от времени принуждая менять позиции атаковавшие его машины, принужденные отступать перед угрозой быть расплавленными и тем самым ослабить действие своих электромагнитов, и так работающих уже на полную мощность. Предложение профессора Джаспера Бегга обсуждалось и изучалось со всех сторон, но никто не решался взять на себя смелость и отдать приказ о приведении его в исполнение. Над островом Энст непрерывно крейсировали эскадрильи бомбардировщиков, груженых атомными бомбами, готовых по первому сигналу сбросить свой страшный груз. Но никто этого сигнала не подавал и кнопки бомбосбрасывателей оставались ненажатыми…
В море, на почтительном отдалении, вырисовывались сталисто-серые громады линейных кораблей, тяжело ворочавших жерлами своих 16-дюймовых орудий, не выпуская из поля обстрела точку на острове, где лежал, набираясь силы, адский шар, и готовых так же забросать ее сокрушительными снарядами весом в тонну… Но с командных пунктов дредноутов не подавали приказа открыть огонь… Люди остановились в недоумении, решительно не зная, что предпринять, покуда сам атомный шар не вывел их из этого недоумения.