- Ты, Джеффри, и я отношусь к тебе со всем уважением. Как и к мисс Робинс и мисс Дэхан, - он приподнял несуществующую шляпу. - Давай ты позволишь мисс Робинс разбить пару тарелок, можно об мою дурную голову, но в такой атмосфере продолжать снимать сцену невозможно. Я понимаю, мэм, вы готовитесь к следующему эпизоду, с истерикой, - обратился он к Эдит, - но пока рано.
Она развернулась и быстро скрылась в гримерной.
Джеф в бешенстве топнул ногой.
- Да что на тебя нашло, старый черт?
Они помолчали.
- Я вообще не помню, чтобы ты так откровенно срывал работу, - продолжал Джеф немного тише, - тем более что причин для этого я не вижу никаких. Мисс Эдит Робинс работает крайне профессионально.
- Угу, - только и сказал Лайонел.
Они обменялись долгими взглядами.
- Сегодня больше снимать не будем! - крикнул Джеф. - Все свободны!
- 7 -
Джеф постучал в дверь гримуборной Эдит Робинс.
- Эдит? Это Джеф.
- Открыто.
Он вошел. Эдит сидела на диване и курила. Он сел на кресло у зеркала и некоторое время переставлял баночки с кремом и пудрой, наблюдая за ее отражением. Потом повернулся к ней.
- Я приношу свои извинения.
- Мне твои извинения не нужны, - отозвалась она холодно.
- От имени мистера Постера тоже. Сегодня мы больше не снимаем. Итак, в чем дело?
Воцарилось молчание, которое только подтвердило опасения Джефа.
- Это ты скажи мне, в чем дело. - Эдит стряхнула пепел прямо на пол. - Я работаю сцену, а этот клоун работу срывает, да еще оскорбляет меня.
- Я знаю его тридцать лет. И такого за ним не замечал.
- Я, - ядовито сказала Эдит, - вижу его впервые, но мне уже хватило выше крыши. - Она провела ребром ладони по шее. - Я полагаю, ты не собираешься взять на его роль другого актера?
Джеф покачал головой.
- Не могу.
- Потому что знаешь его тридцать лет?
- В том числе. Кроме того, он мне нужен. Я хочу, чтобы эту роль играл именно он. Ты уверена, что видишь его впервые?
- Конечно.
- Я понятия не имею, почему он так реагирует. Может быть, все-таки что-то в прошлом...?
- На что ты намекаешь? - взвилась она.
Джеф пожал плечами.
- Я сделаю ему выговор, - заключил он. - Эдит, ты профессионал высокой пробы. Ты отработаешь эту сцену. Максимум два съемочных дня - это не так много. Больше он здесь не появится. Думаешь, справишься?
- Конечно.
Она ткнула докуренную сигарету в горшок с кактусом. Точнее, с его бренными останками. Этот горшок слишком часто использовали вместо пепельницы, а воды ему перепадало даже меньше, чем на родине - в Сахаре или там в Мексике, Эдит не разбиралась в колючках. В общем, от кактуса осталось лишь воспоминание - бледный, высохший, он вяло свисал набок.
- 8 -
Наверное, ему около шестидесяти, думала она. Это несправедливо. Почему мужчины - некоторые мужчины - так благородно стареют? Почему женщины ведутся на чертенят в этих серых глазах?
Ей самой уже пришлось разок сделать подтяжку, а на лице Лайонела Постера не было видно никаких следов «пластики». Скорее всего, он фаталист. Можно быть фаталистом, когда у тебя даже шевелюра еще не поредела!
Дверь неслышно приоткрылась. Эдит не обратила на это внимания.
В полураскрытую дверь просунулась рука и поскреблась. Естественно - рукав от элегантного черного костюма и золотая запонка на белоснежной манжете. И, конечно, его прямоугольная кисть и длинные пальцы. Красота.
Рука выбила замысловатую дробь.
Эдит продолжала молчать.
Мужская рука развернулась ладонью вверх, как бы в вопросительно-фокусническом жесте.
Никакой реакции.
Через несколько секунд в полнейшей тишине, на фоне ее двери в гримуборную, рука Лайонела показала ей неприличный, оскорбительный жест и скрылась.
Эдит обняла себя за плечи.
В прежние времена она бы точно с превеликим удовольствием запустила бы в дверь горшком с останками кактуса. С божьей помощью сломала б эту бессовестную руку.
7. Признание. Грейс
- 9 -
Кара боялась следующего съемочного дня. Она терпеть не могла скандалы, ей физически становилось дурно при первых звуках на повышенных тонах... Кто бы мог подумать - так хорошо все начиналось!
От неприятных предчувствий у нее, как обычно, заболел желудок.
Впрочем, с утра все было нормально. Гримерши о Лайонеле Постере слагали гимны. Осветитель оказался его земляком и был готов расшибиться в лепешку, лишь бы свет падал наилучшим образом. Стилист купила новый галстук и преподнесла его Лайонелу в подарок, на память о совместной работе над картиной.
Кара не завидовала себе: ей очень не хотелось оказаться на линии перекрестного огня между Лайонелом Постером и Эдит Робинс. Это было Бог знает что.