Дебора и Шон встретились к концу первой части. Кара не очень поняла, как героиня к нему относится, - ей пришлось переключиться на повествование от лица молодого человека. При этом она осознавала, что все равно читает дальше через призму восприятия Деборы и потому не может адекватно погрузиться во внутренний мир Шона. Пожалуй, это должен быть очень талантливый актер, подумала она, продираясь сквозь дебри его стиля, и тут же себя одернула: тебе-то какое дело!
Шон предпочитал плыть по течению. Дебора привлекала его своей молодостью, невинностью, своей жаждой жизни - но, если верить ему, выходило так, что девушке просто пришла пора влюбиться в абы кого, а он и не стал сопротивляться обстоятельствам. Со смесью цинизма и лиризма он описывал порывы Деборы, то, как он постепенно подходил все ближе и ближе, - а потом не более чем протянул руку, чтобы плод сам упал к нему в ладонь.
Сцена первой близости Деборы и Шона заставила сердце Кары биться намного быстрее - настолько бесстыдно, но без намека на порнографию, настолько естественно и вместе с тем физиологично это было описано. Конечно, это писал мужчина, - сказала она, промчавшись сквозь эпизод на всех парах и захлопнув книжку. У нее горели щеки. Хорошо, что ЭТО не пришлось описывать Деборе... И слава тебе, Господи, что мне не придется ЭТО играть на глазах у Джефа!
Господь Вседержитель и Пресвятая Богородица, дался ей этот Джеф.
Но ведь дался.
Кара и сама не знала, почему ей захотелось узнать о Деборе больше, - сыграть эту роль, судя по всему, ей было не суждено, да и история, как описал ее Том, не сильно ее привлекла. Руперт ее тоже не слишком впечатлил... Оставалось признать, что ее заинтересовало, о чем будет новый фильм Джефа. После всего, что произошло, она не могла пойти в прокат и найти кассету с одним из его фильмов: гордость не позволяла. Роман - другое дело. Съемки ведь даже еще не начались...
Думать об этом было неприятно.
Кара спрятала книгу и спустилась вниз. Побродила по дому, помогла на кухне - с ней такое случалось, - устроила пробежку по парку. Однако мысли все так же вертелись вокруг Деборы, Шона и загадочной Жаклин...
- 8 -
Читая третью часть романа, Кара то и дело ловила себя на том, что улыбается. Жаклин, мать Деборы, оказалась женщиной с чувством юмора - правда, абсолютно эгоцентричной и неготовой принять какую бы то ни было ответственность. Дочь получилась у нее случайно и выросла тоже нечаянно. Жаклин Дебору уважала и немножко побаивалась. Она относилась к дочери как к угрозе - более молодой копии себя же, постепенно отвоевывающей ее территорию. Видимо, Жаклин, занятая музыкой и мужчинами, была из тех людей, которые никогда не повзрослеют. Материнских чувств у нее было ноль, а серьезная Дебора с ее ожиданиями и притязаниями на внимание матери навевала на нее скуку. Еще Жаклин до дрожи, до истерики боялась надвигающейся старости - и в этом кризисе, в попытке доказать себе, что она еще желанна, она и натыкается на жеребца Шона.
Кара не могла оторваться от книги, хотя то и дело ей приходилось пожимать плечами: мотивация Жаклин стала ей понятна, однако она уже успела соотнести себя с Деборой. Вместе с тем, по сравнению с линией матери линия дочери показалась Каре недостаточно проработанной. Наверное, поэтому автор и возвращается к Деборе в конце романа, подумала она.
История Жаклин изобиловала любовными сценами: очевидно, они были крайне важны для героини в ее попытке бунта против возраста. Кара больше не краснела. Об интимных встречах на этот раз повествовала женщина, по своей природе склонная к некоторому, пусть надуманному, романтизму, при этом Жаклин не изменяли ее фирменные черты - чувство юмора и самовлюбленность. Вместе это производило достаточно интересный эффект. Как же он собирается переносить этот эффект на пленку? - спросила себя Кара и снова мысленно прикусила язык.