— Бл*дь, это слишком. Слишком хорошо, — выдыхает он. — Ложись на спину. Я хочу снова попробовать тебя на вкус. Твоя сладенькая маленькая киска — это все, о чем я могу думать.
Я благодарю Вселенную, Бога и все святое, что сейчас темно. Мое сердце колотится, как поршень, когда я ложусь на холодный, твердый пол. Пальцы Рэна впиваются в мои бедра, раздвигая их, а затем он нападает на меня, как демон. У него было гораздо больше практики, чем у меня, что он довольно красноречиво доказал в ту ночь, когда заставил меня кончить своим ртом. Но я все еще не готова к тому, как хорошо это ощущается, когда он скользит по мне своим языком. Я напрягаюсь, мое дыхание со свистом вырывается сквозь зубы, когда я пытаюсь расслабиться в интенсивном ощущении, нарастающем внутри меня.
— Боже мой, — стонет он. — Ты такая чертовски вкусная. Я никак не могу насытиться.
Рэн снова погружает свой язык в мою киску, и на этот раз он не просто использует свой язык. Он использует все свое лицо, переносицу, все остальное, втираясь в мою скользкую плоть так жадно, что жар взрывается на моем лице. Мне стыдно, я мокрая, униженная и такая возбужденная, что не могу понять, что происходит. Он стонет, наслаждаясь мной, как животное, и я обхватываю ногами его голову, притягивая его к себе еще сильнее.
Ошеломляющая, всепоглощающая потребность расцветает в глубине моего живота, когда он скользит пальцами внутрь меня, медленно двигая их, пока облизывает. Это так много одновременно, слишком много эмоций, желаний и чувств, что я осознаю, как слезы текут из моих глаз и стекают по вискам. Я хватаю ртом воздух влажными, отчаянными вздохами, которые, кажется, только подстегивают его. Он трахает меня двумя пальцами, растягивая, исследуя, поглаживая точку глубоко внутри меня, о существовании которой я даже не подозревала, пока я не начинаю вибрировать, дрожать, мои руки и ноги покалывает до боли, и я чувствую, что собираюсь...
— Бл*дь. Держись, малышка Эль. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на мой член.
Рэн отстраняется, оставляя меня хнычущей и такой близкой к тому, чтобы развалиться на части. Но мне приходится страдать всего лишь секунду. Он устраивается между моих ног, проникая глубоко внутрь одним быстрым, захватывающим дух движением, и моя кровь поет в ушах. Звучит как ветер, проносящийся мимо меня, когда я спотыкаюсь и падаю, спускаясь в бездонную яму безумия.
— Рэн! Вот черт! Я собираюсь... думаю, что собираюсь ... — даже сейчас, когда он навалился на меня сверху, вгоняя себя в меня снова и снова, кусая мою ключицу, освещая внутреннюю часть моей головы невидимым фейерверком, я не могу заставить себя признаться, что вот-вот кончу вслух.
Но Рэн это чувствует. Он так яростно завладел моими губами, что я, наверное, кончила бы от одного только поцелуя.
— Хорошая девочка. Хорошая девочка, — хрипло шепчет он. — Пусть это случится. Не надо, бл*дь, с этим бороться.
Это все, что мне нужно было услышать. Я отпускаю тугой поводок, на котором держу себя, и сама моя душа разлетается вдребезги, крадя кислород из легких, а мои раздробленные мысли прямо из головы.
— Рэн! — кричу я его имя, знаю, что громко, но это невозможно остановить.
Я ничего не могу с этим поделать. Он обнимает меня, крепко держа в своих объятиях, прижимается ко мне, его член заполняет меня по самое основание. Я кончаю, дрожа всем телом, в моих глазах вспыхивают огоньки, и он рычит мне в шею.
— Спокойно, — шепчет он. — Спокойно, спокойно, ш-ш-ш, хорошая девочка. Держись крепче. Я еще не закончил с тобой.
Он на мгновение замедляется. Достаточно долго, чтобы осыпать нежными поцелуями мой висок и макушку, собирая мои волосы и убирая их с лица, поглаживая пальцами мои щеки и губы.
— Твой гребаный рот, Элоди, — стонет он. — Я столько всего хочу сделать с твоим ртом. — Он скользит пальцами мимо моих губ, прижимаясь к моему языку, и низкий и ужасный рокот выходит из него, отражаясь в моем ухе. — В один прекрасный день. Боже, ты просто подожди...
Он снова набирает темп, его бедра прижимаются к моим, одна его рука сжимает мою грудь и крутит сосок, сжимая так сильно, что я резко вскрикиваю. Я цепляюсь за него, пристрастившись к перемещению и сгибанию мышц на его спине, когда они напрягаются под моими руками. В этот момент он сила гребаной природы, более могущественная и пугающая, чем молния и гром, которые раскалывали воздух в ту ночь, когда я встретилась с ним в беседке.
Он свиреп и требователен, покусывая мой рот своими зубами.
Его грубые руки берут то, что им нужно от моего тела, вбиваясь в меня все быстрее и быстрее...
Его запах, его жар, его тяжесть, сам звук его ярости, когда он приближается к своей кульминации...
Я никак не могу насытиться им.
Мне больше ничего не остается, как крепко держаться за него и переждать бурю.
Мы двигаемся сообща, пальцы сжимаются, зубы стучат, тела переплетаются, дыхание неистовое, и это самая удивительная вещь, которую я когда-либо испытывала. Лихорадочный поток моей крови начинает замедляться, мои мышцы расслабляются одна за другой, расслабляясь, когда Рэн опускается на меня сверху, и мы проводим секунду, переводя дыхание. И тут Рэн делает нечто неожиданное.
Он прижимается губами к моим губам и целует меня с величайшей осторожностью. Никакого языка. Никакой срочности. Просто нежный момент, когда он целует меня, и этот гребаный мир замирает.
У меня было так много ожиданий от него в моей голове, что это... я не знаю, что с этим делать.
Потому что даже в самых смелых своих мечтах я никогда не думала, что Рэн Джейкоби может быть нежным.
Глава 29.
ЭЛОДИ
В НАЧАЛЕ любой новой жизни в любом новом месте время течет бесконечно медленно. Каждая маленькая деталь вашего окружения интересна, или раздражает, или красива, или озадачивает, и требует вашего полного внимания. Но через некоторое время появляется все меньше и меньше новых вещей, которые можно заметить, и все становится знакомым. То же самое, что происходило в любом другом месте, где я когда-либо жила, происходит и в Вульф-Холле. Я знаю, чего ожидать, когда поворачиваю за угол. Знаю очертания деревьев за моим окном, и даже очертания деревьев на дальней стороне границы академии, где начинается лес и тянется к горизонту. Знаю уникальный запах пчелиного воска для полировки древесины, которым Джэна, семидесятилетняя экономка академии, пользуется каждую среду, чтобы вручную отполировать деревянные панели. Знаю гулкое эхо голосов, которое отражается от высоких потолков коридоров и классных комнат всякий раз, когда звонит звонок. Знаю приятное свечение, льющегося через окна библиотеки, и я знаю текстуру деревянного стола под моими пальцами на уроке французского языка.
Проходит две недели, и постепенно Вульф-Холл начинает казаться мне чем-то вроде дома. И при каждом удобном случае мы с Рэном встречаемся в звуконепроницаемом помещении библиотеки для микрофиша — оказывается, это то, что было за потайной дверью Рэна — или на чердаке, и даже в моей комнате один или два раза, когда я точно знала, что Карина не собирается врываться без предупреждения.