Все это заставляет меня хотеть сорвать с себя одежду и трахнуть его.
— Ты взяла вещи? — спрашивает он, бросая на меня быстрый взгляд, когда выезжает на дорогу.
Я похлопываю по сумке, которую принесла с собой, и поднимаю брови.
— Да. Хотя не знаю какого черта ты велел мне взять с собой купальник. Солнце, может быть, и выглянуло, но ты ни за что не бросишь меня в озеро. Вода будет очень холодной.
Уголок его рта приподнимается вверх.
— Не переживай. Я не позволю тебе замерзнуть до смерти, Элоди Стиллуотер.
Мы спускаемся с горы в рекордно короткие сроки. Он едет еще быстрее, чем Карина, но я не чувствую такого же спазма в животе, когда он вписывается в повороты. Рэн управляет своей машиной как профессионал, тормозя перед поворотами и ускоряясь после них с таким контролем, что мне приходится сжимать колени вместе, чтобы остановить тянущую, сладостную боль между бедрами. Боже, я такая долбанутая.
В городе Рэн делает несколько поворотов по жилым улицам, избегая главных дорог, пока везет нас к пункту назначения.
— Ты действительно не скажешь мне, куда мы едем? — спрашиваю я.
Рэн преувеличенно качает головой, сдерживая улыбку.
— Ни за что на свете. Так или иначе, мы уже почти в нашем первом пункте назначения.
Всего через несколько минут мы въезжаем на парковку ветхого здания, похожего на захудалый вестерн-салун. Название «Косгроув» нацарапано облупившейся когда-то белой, а теперь серой краской на боку сильно выветрившегося бокового сайдинга. Рэн подъезжает к ржавому старому «Бьюик» и глушит мотор, глядя на меня со странным выражением лица. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это нервы. По-моему, я никогда раньше не видела, чтобы он нервничал.
— Уух... — Он замолкает, все еще решая, что скажет дальше.
— Уух?
— Это место мое, — говорит он.
Я тычу большим пальцем в заднее окно Мустанга.
— Бар?
— Да. Бар.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что он твой?
— Я его купил. В прошлом году.
— Как? Ты же был несовершеннолетним?
— У меня есть парень. Эдвард. Он управляет моими делами за меня. Просто подписывает юридические вещи, которые я не могу. По крайней мере, так было, но мне уже восемнадцать, так что…
Я качаю головой и моргаю, глядя на него.
— На какие деньги?
Он горько смеется, проводя руками по волосам, а потом по лицу.
— Уф. С части моего годового пособия. — Похоже, он не очень-то счастлив, когда говорит это. Он выглядит расстроенным и чертовски несчастным, на самом деле. — Мои бабушка и дедушка были очень богатыми людьми, Элоди. Они назначили Мерси и мне ежегодное пособие на выживание. Первого января, каждый год без исключения, на мой расчетный счет поступает непристойная сумма денег, и каждый год я изо всех сил стараюсь прожечь все до весны.
Черт возьми! Поскольку его отец занимает такое же высокое положение в армии, как и мой, я решила, что у его семьи есть деньги. Я ни на секунду не подумала, что у него есть свои собственные.
— И тебе это удается? Ты растрачиваешь все свои деньги к апрелю? — спрашиваю я.
Он одаривает меня натянутой, резкой улыбкой.
— Никогда. Вероятно, мне придется купить небольшую страну с огромным государственным долгом, чтобы очистить свой банковский счет в один момент.
Черт.
— У меня есть дома в Европе и Австралии. У меня больше акций, чем ты можешь себе представить. И когда инвестирование моих денег стало слишком ответственным, я просто начал тратить их впустую. Нелепые каникулы. Лодки. Наркотики. Много наркотиков, — говорит он. — А потом мне это тоже надоело, так что я начал покупать обанкротившиеся предприятия, которые никогда не заработают денег, и сидел сложа руки, наблюдая за фейерверком, когда мой отец узнал об этом. У «Косгроув» было дополнительное преимущество – это лицензированный бар, куда я мог приходить и напиваться всякий раз, когда хотел...
— Ладно. Имеет смысл. — Я немного нервно смеюсь.
Я живу так осторожно, наблюдая за балансом на Американ Экспресс, который мой отец пополняет для меня. Это один из способов, которым он любит напоминать мне, что я принадлежу ему, и никогда не могла этого забыть. Лишусь его благосклонности, и все, я почти ничего не получу, пока он не решит, что я искупила свою вину. Оказывается, Рэну никогда не приходилось беспокоиться о деньгах.
Он наклоняется вперед, подпирает подбородок руками и смотрит через лобовое стекло на пустую дорогу на другой стороне стоянки.
— Я бы все это отдал, — угрюмо говорит он. — Только мой отец может узнать об этом и прислать ещё больше. Для Джейкоби деньги — это бесконечный ресурс, вытекающий из колодца, который никогда не иссякнет. Мерси это очень нравится. А я ненавижу это больше, чем могу выразить словами. Неблагодарный, да? Там так много людей, которые изо всех сил пытаются свести концы с концами, а я жалуюсь, что у меня слишком много гребаных денег. Боже, меня даже тошнит от этого. Ну же, пошли.
Рэн выскакивает из машины так быстро, что его дверца захлопывается, и он уже открывает мою, прежде чем я замечаю, что он ушел.
Внутри «Косгроув» — сплошная мешанина разномастных принадлежностей. Здесь повсюду есть причудливые, необычные предметы, начиная от чучел лосиных голов и заканчивая индейскими гобеленами на стенах. От старой черно-белой фотографии строителей, сидящих на карнизе наполовину построенного небоскреба в 1920-е годы, до английской телефонной будки, стоящей в углу, как будто она просто необъяснимо упала с гребаного неба и приземлилась там сама по себе. В баре пахнет несвежим пивом и опилками, но это успокаивающий запах, и даже липкая пленка, покрывающая стулья, столешницы, потертую стойку бара и почти все остальное внутри здания, не умаляет его странного, потустороннего очарования.
Рэн стоит в центре тихого бара, засунув руки в карманы, и оглядывается по сторонам, словно не знает, что делать с этим местом.
— Сегодня здесь есть клиенты, — замечает он. — Обычно нет.
Невысокий, приземистый мужчина задиристо пробирается через ряд вращающихся дверей салуна, которые предположительно ведут на задний двор, и его лицо мрачнеет, когда он видит Рена.
— Никакого сообщения, — ворчит он, грохоча за стойкой бара. — Я думал, мы договорились, что ты напишешь мне, прежде чем появишься. Не можешь же ты просто так появиться из ниоткуда и шпионить за мной, — ворчит он.
— Я ни на что такое не соглашался, — устало вздыхает Рен. — Это мой бар. Я могу появиться, когда захочу. И я вовсе не шпионю за тобой, Паттерсон. Мы хотим позавтракать. Это все.
Паттерсон косится на него.
— Мы?
Рэн наклоняет голову в мою сторону, где я стою, прислонившись к стойке бара. Паттерсон видит меня и вздыхает с облегчением.
— Ну, по крайней мере, ты не притащил сюда этих животных. Слава Богу. — Он говорит о Дэшиле и Паксе, я уверена. Пройдя вдоль стойки бара, старик останавливается передо мной, оглядывая меня с головы до ног. — У тебя все зубы свои? — спрашивает он.