Выбрать главу

Масса Томас велел ему не лезть с глупостями, а пойти и приготовить постель в кабинете. Патси опять покашливала, и встревоженная Марта хотела уложить ее с собой. Подсунув под спину вторую подушку, Джефферсон перед сном полистал ноты Боккерини, тихо напевая мелодию под нос. Музыка — почему она живет своей жизнью, абсолютно неподвластная словам? Все остальное человек может описать словами — только не музыку. Впрочем, нет. Есть еще одна важная вещь, остающаяся всегда невыразимой, всегда вне власти слов, — боль. Можно указать место, где болит, можно говорить «сильнее — слабее», но описать? Будем хвататься за слова-подмены: «режет, тянет, ноет, жжет, дергает». Все не то. То же самое и запахи. Скажем: «пахнет рыбой, левкоем, тухлым яйцом, паленой шерстью». Слух, чувство боли, обоняние — мы пользуемся ими наравне с животными. Не потому ли поневоле становимся бессловесными, как и они?

Сон подкрался незаметно, утянул его в свою бессловесную пучину. Он проснулся посреди ночи от звука колокола. Звон был слабым, нерешительным, медный язычок будто заплетался со сна, не знал, что хотел сообщить. Человеческая рука дергала его или ветер?

Джефферсон не успел додумать.

Раздался звон разбитого стекла.

Прогрохотали, осыпаясь, кирпичи в каминной трубе.

Диван ожил, дернулся под ним, словно лодка, задумавшая выбросить путешественника в воду.

Он вскочил, но и пол начал уходить у него из-под ног.

Шатаясь, хватаясь руками за кресло, за стол, за стены, он бросился в сторону спальни.

В слабом лунном свете увидел Марту, бегущую ему навстречу с Патси на руках.

— Томас! Томас! Что это? Мы гибнем? Рушится дом?! Что происходит?

— Это землетрясение! На двор! Скорее!

Он подхватил одеяло с дивана, набросил его на жену, повел к лестнице. Ступени дергались и пытались выскользнуть из-под их ног.

Сброшенная с петель дверь лежала на полу. Ледяной воздух лился в черный проем.

Они выбежали наружу и остановились под облетевшим кленом, словно надеясь найти защиту под его крепкими ветвями.

Земля под ногами опять затряслась. Казалось, невидимый великан ворочался там во сне, пытаясь устроиться поудобнее. Джефферсон в страхе оглянулся на дом. Нет, постройка выдержала удар. Четкий силуэт крыши упрямо чернел на фоне лунного неба.

Марта тихо плакала и мелко дрожала. Джефферсон забрал у нее полуголую Патси, спрятал к себе на грудь, под халат. Босые ступни быстро немели на снегу.

Со стороны негритянских хижин доносились выкрики, детский плач. Лошади ржали в конюшне. Кто-то вынес зажженный факел. В его свете стали видны фигуры полуодетых слуг, жавшихся друг к другу. Великан, довольный произведенным испугом, затих.

Все же возвращаться в поврежденное здание было слишком опасно. Остаток ночи Джефферсоны провели во флигеле Хемингсов, который почти не пострадал.

При утреннем свете стали видны трещины в штукатурке фасада и колонн. Однако кирпичная кладка выдержала испытание неплохо. Джефферсон послал слуг расчищать комнаты от обломков, вставлять стекла, навешивать двери. Сам же отправился в Шедвел.

Там разрушения оказались незначительными, дом тоже устоял. Но мать и сестры были так напуганы, что начали умолять его увезти их в Шарлот-свиль. Он с трудом убедил их, что, если землетрясение повторится, укрываться в городских постройках будет гораздо опаснее. Потом появилась горничная и объявила, что они нигде не могут найти Элизабет. Джефферсон отправил несколько рабов на поиски сестры, а сам поспешил обратно в Монтиселло. Марта была на седьмом месяце — перенесенное потрясение могло закончиться для нее преждевременными родами.

Подъезжая к тутовой аллее, он заметил на снегу странную черную завитушку. Спешился, подошел, нагнулся. Головка замерзшей змеи была беспомощно откинута, нестрашные зубки нацелены в небесную пустоту. Видимо, коршуны и вороны сами были так напуганы, что еще не успели заметить легкую добычу. Поскольку Юпитер видел выползших змей за несколько часов до землетрясения, не означает ли это, что они в своих норах ощущают подземные толчки гораздо раньше, чем люди? Нельзя ли использовать этот природный феномен как знак, как предупреждение о приближающейся опасности? А непонятный испуг Элизабет? Может быть, и она, взамен утраченной ясности ума, получила способность ощущать тайные движения в глубинах Творения, недоступные обычным людям? Опять тайны, загадки...

Тело утонувшей Элизабет удалось отыскать только два дня спустя. В два-дцати ярдах от нее на берег Риванны выбросило маленькую лодчонку, служившую обитателям Шедвела вместо парома. Река еще не успела замерзнуть, наоборот, вспухла от дождей. Видимо, испуганной Элизабет несущаяся вода казалась менее опасной, чем земля, готовая разверзнуться под ногами, и она пыталась спастись на лодке.