Брат Роберт встречал Джеймса на причале. Он тоже был одет франтовато, медные пряжки блестели на ремешках, крепивших его штаны к жилету. Два нарядных светлокожих молодых человека уселись в бричку, покатили по своим делам, оживленно болтая, — нет, никто из местных не мог бы даже предположить, что это обычные невольники, которых можно купить или продать за сходную цену. А если бы кто и догадался, такому можно было объяснить, что хозяин молодых людей, масса Томас Джефферсон, давно уже перестал продавать рабов, особенно если это было связано с отрывом их от семьи.
— Ты приготовься к тому, что наш брат Мартин в очень мрачном настроении, — говорил Роберт. — Он никак не может привыкнуть к тому, что деньги дешевеют, и ругается с поставщиками до хрипоты, требуя снижать цены до прежних. Пока миссус Марта болела, он распоряжался всем хозяйством, нанимал работников и лошадей. А теперь снова масса Томас часто выдает деньги для закупок жене. Наш Мартин считает, что она переплачивает, балует торговцев, и из-за этого ходит мрачнее тучи.
— А что достанется делать мне? Не знаешь, кто послал за мной — хозяин или хозяйка?
— Я думаю, что оба. Будешь прислуживать за столом, топить камины, убирать комнаты, выносить горшки. По сравнению с Монтиселло работы здесь прибавилось втрое. Губернатор должен каждый день принимать толпу посетителей и гостей, многие из них остаются на обед, а некоторые даже и ночуют. У кухарки есть свои помощники, еще наняты две прачки. Одна очень хорошенькая, но, к сожалению, замужем. Спать будешь в одной комнате со мной, на третьем этаже.
Вид губернаторского дворца поразил Джеймса. Эти ворота с узорной решеткой, эти львы в коронах на столбах, и сверкающие ряды окон, и вознесенная в небеса башенка на крыше — неужели ему выпало пожить в такой красоте? Внутреннее убранство оказалось еще более роскошным: столы и кресла с изогнутыми ножками, ковры, часы в стеклянном футляре, тяжелые портьеры, позолоченные канделябры. И ведь все это было привезено из-за океана, все было изготовлено загадочными британцами, которыми мама Бетти стращала младших детей и которых пастор в Шарлотсвиле объявлял посланцами сатаны.
Нет, пастору Джеймс больше не верил. Ранней весной тысячи пленных британцев и немцев были поселены неподалеку от Монтиселло, и их офицеры много раз навещали массу Томаса. Не было в них ничего сатанинского или злобного. И на черных они смотрели без пренебрежения, если заговаривали с ними, то часто могли даже вставить слова «пожалуйста», или «будьте любезны», или «сердечно благодарю», или даже «мистер».
Особенно нравилось Джеймсу, когда в гости приезжали британский генерал-майор Филипс или немецкий барон фон Ридсель со своим семейством. У толстой и шумной баронессы голос был сказочной красоты, и Джеймс не раз прятался за дверью, чтобы послушать ее пение. Однажды ему повезло: она начала петь, когда он осторожно раздувал мехом огонь в камине гостиной. Джеймс замер, а потом, обернувшись, увидел, что на него пристально смотрит старшая дочь баронессы, прелестная Маргарита. Глаза в глаза они застыли на долгую-долгую минуту под звуки загадочных немецких рулад — ах, одно воспоминание об этом сжимало сердце Джеймса сладким волнением. Наверное, его кожа в эти минуты сама собой посветлела до полной белизны.
Миссус Марта встретила Джеймса приветливо, подарила серебряный шиллинг, долго расспрашивала про Бетти и ее потомство. Семилетняя Марта-младшая потребовала, чтобы он послушал ее игру на клавикордах и поговорил с домашним попугаем Шедвелом, сидящим в красивой клетке. Годовалая Полли была на попечении няньки, но ее мать, похоронившая уже троих детей, впадала в панику от каждого случайного кашля и часто отказывалась выходить к гостям, оставалась с дочерью. В такие дни Джеймс приносил ей и детям обед из кухни в их комнаты на втором этаже.
Прислуживать за столом было для него делом привычным, он умел двигаться бесшумно, не звякать посудой, появляться и исчезать, не привлекая внимания. Наиболее частыми гостями губернатора были два молодых джентль-мена, мистер Джеймс Мэдисон и мистер Вильям Шорт. Из разговоров Джеймс понял, что мистер Шорт только-только закончил Вильямсбургский университет и что масса Томас был среди тех, кто принимал у него адвокатский экзамен. Мистер Мэдисон выглядел постарше, он уже был депутатом ассамблеи, но когда он обращался к хозяину дома, в тоне его тоже звучала подчеркнутая почтительность ученика к учителю.