Красота, являющаяся фантомом, это итог всех эстетических поисков Мисимы. Все творчество Мисимы — это большая попытка все же постичь красоту, разгадать загадку ее природы. Но красота так и не открылась Мисиме, как не открыл «загадку своей красоты» старый храм влюбленному в него послушнику из «Золотого Храма».
В любом случае, последняя фраза тетралогии, фраза, написанная накануне собственной гибели Мисимы, была о тотальной пустоте:
«Полное отсутствие других звуков и жуткое одиночество. В этом саду не было ничего. Хонда подумал, что пришел туда, где нет ничего, даже памяти. А сад, залитый лучами летнего солнца, безмолвствовал…»[90]
При этом используемое Мисимой выражение «синто-ситэиру» предполагает, что там царила тишина гробовая, мертвая, абсолютная… На символическом уровне эта фраза о пустом саде[91] может быть прочтена как «мир без красоты опустел», отчего и испытывает человек «жуткое» одиночество. Возможно, это свидетельство того, что красоты в этом мире и не было изначально, были лишь некие фантомы универсальной трансцендентной красоты, воплощающиеся в объектах этого мира, смущая людей и вводя их в заблуждение относительно своей природы. Итоговой проверкой стало самоубийство Мисимы…
Жизнь как подвиг, литература как действие, политика как политика[92]
Мне кажется, что Лимонову все до фени. Кроме себя. Он очень талантлив.
Внутри очень одинок. Он проник в гущу интереснейших событий.
Не завидую никому, кто попадет в поле его зрения: тот будет выведен в его романе со всей подноготной.
То, что он напишет, будет пользоваться на Западе бешеным успехом.
Но я мало верю в то, что Лимонов — приверженец какой-либо политической идеи.
Разумный, циничный, саркастичный человек…
Хорошо известно высказывание Дональда Кина о Мисиме, что «лучшим произведением Мисимы был он сам», про Лимонова же современный критик сказал в целом сходное: «Пожалуй, именно Лимонов довел до формального совершенства имиджевую политику писателя, который умеет щеголять политическими взглядами самых разных цветов и оттенков и именно благодаря этому является успешнейшим менеджером самого себя»[94]. К тому же здесь имеют место оба аспекта жизнетворчества — как в социальном смысле, так и в смысле самосочиненности биографий. Само же «менеджерство самого себя» в целом не характерно для традиций русской литературы, что выразил Ярослав Могутин, для которого Лимонов — «Национальный Герой <…>, он — Личность, какой в русской литературе не было и нет»[95]. А известный литературовед Сергей Чупринин в своем словаре «Литература сегодня: Жизнь по понятиям» пишет — хоть и в негативном ключе — о Лимонове в словарной статье к выражению «властитель дум». Все это заставляет обратить внимание на биографию писателя.
90
91
Ср. со стихотворением Лимонова «В совершенно пустом саду…»: «В совершенно пустом саду / собирается кто-то есть / собирается кушать старик / из бумажки какое-то кушанье / Половина его жива (старика пловина жива) <…>», а также с его анализом в статье А. Жолковского: Жолковский А. «В совершенно пустом саду…» Эдуарда Лимонова // Звезда. 2008. № 4. (http://magazines.russ.ru/zvez-da/2008/4/zh 15.html). Лимонов к моменту написания этого стихотворения (1973 к) не мог знать о посещении смертельно больным Хондой прихрамового сада Гэссюдзи, но указание Жолковского на образ «совершенно пустого сада» в «Братьях Карамазовых» представляется крайне ценным.
92
Биография Лимонова составлена с использованием материалов, размещенных на сайте «Секретные материалы России»: http://www.informacia.ni/facts/ limonov-facts.htm. ЭЛимонов может похвастаться как минимум двумя работами, посвященными его творчеству (правда, малодоступными). См.:
94
Голынко-Вольфсон Д. Империя сытых анархистов // Новое литературное обозрение. 2003. № 64. С. 175.