XV
Графиня Гандур не могла долго оставаться на одном месте. Отыскав экипаж, она выразила в теплых выражениях свою благодарность за гостеприимство, простилась и уехала.
Тотчас же после ее отъезда Гамина отправилась к своему другу-полубогу, которого она не видела со вчерашнего дня. Она уже не хитрила больше и призналась сама себе, что этот человек ее покорил. Похвалы графини, нескромные намеки ее на Трепидекса только подлили масла в огонь, и любовь ее вспыхнула ярким пламенем.
Дойдя до места, где они обменялись первым поцелуем, молодая девушка остановилась, чтобы прийти в себя. Тут ее застал «Homo». Он был бледен.
— Я начал беспокоиться; я подумал, что вы на меня рассердились, — сказал он.
— Нет, — шепнула она и уста их снова слились.
Взволнованные и трепещущие, они углубились в тенистые аллеи.
— У меня новости, — внезапно остановилась Гамина, — одна беглянка из города нарисовала мне полную картину происходящего в городе. Там всеобщая паника.
— Всеобщая? — улыбнулся Homo. — Ваша беглянка забыла о людях, которых пугал быстрый темп прогресса, которые страдали от него и которые смеются теперь в душе над этим испуганным стадом. Надо смотреть правде в глаза; людей мучает не страх умереть с голоду — под солнцем места много, можно прожить и без фабрик и заводов. Нет, им страшно очутиться вдруг наедине с собой, перейти от шумной жизни, мешающей думать, к полной тишине, так располагающей к мышлению. В этом вся тайна царства машин. Люди, одаренные индивидуальностью, уже давно протестовали против подмены человека машиною. Вчера я пересмотрел газеты начала года: в каждом номере есть статьи, свидетельствующие о тревоге тех из наших современников, которые еще не потеряли способность мыслить.
Они подошли к домику, обвитому плющом, перешагнули порог и очутились в зале. Молодой человек принес газеты, о которых он только что говорил.
— Прочтите, — сказал он, — статьи отмечены синим карандашом; читайте, что попадется, их очень много.
Гамина выбрала одну статью и прочла:
ЗА И ПРОТИВ.
«Есть известное преимущество в том, чтобы не быть ученым: можно выдумывать что угодно и высказывать наивные предположения. Можно даже мечтать.
Вот уже 6 месяцев, как наша старая земля не перестает дрожать. Сейсмические явления сделались такими же привычными, как любовные драмы и кражи драгоценностей. Сообщение о последнем землетрясении у нас или за границей печатается в трех строках там же, где и извещения об автомобильном крушении. Было землетрясение в Ландах, в Орлеане или на Кавказе… Все стенные часы остановились… Мебель трещала… Вот и все… Стоит ли обращать на это внимание…
Ученые не затруднились бы, конечно, дать нам научное объяснение всех этих явлений. Но в нем отсутствовала бы фантазия… Поэтому-то люди неученые и ищут других причин.
Почему так дрожит земля вот уже несколько месяцев?
Я спрашиваю себя, она ли это дрожит? Не мы ли, люди, заставляем ее дрожать? Как бы совершенна ни была наша земля, тем не менее, она очень стара и при ее создании боги не могли предвидеть всех достижений прогресса, как-то: 420 мм. пушки, чемоданы, ядра, экспрессы, танки, броненосцы, автомобили, авионы, моторы…
На поверхности земли люди-муравьи находятся в вечном движении. В течение 5 лет муравьи вели войну, взрывая землю, отравляя воздух, посылая ядра в атмосферу. Кто знает, может быть, они нанесли нашей старушке глубокую невидимую рану? Кто знает, может быть, она не настолько прочна, чтобы вынести подобные потрясения?
Но и после войны люди-муравьи не успокоились… Их волнение только возросло… Поверхность земли превратилась в грандиозный dancing, где участвуют все: и люди дела, и люди, ищущие удовольствий, и изобретатели.
Одни строят, другие разрушают. Третьи посылают в пространство неведомые еще волны…
Экспрессы прорезают землю. Броненосцы бороздят океаны. Автомобили и аэропланы увлекают все человечество в какую-то бешеную фарандолу.
…Теперь понятно, почему земля дрожит… Вероятно, она была создана не для нашего беспокойного времени, когда колеблется все: почва, дома, умы, когда все двигается, все пляшет».
— Мысли автора этой статьи сходятся с моими, — сказала Гамина.
— С нашими, — поправил ее Гомо.
Они обменялись взглядом и это послужило как бы заключительным аккордом к словам молодого человека.
Они перестали говорить о «забастовке», прислушиваясь к внутренним чудесным голосам. Время перестало существовать для них; они наслаждались близостью, все более влюбляясь друг в друга. На миг воспоминание о предложении президента «Клуба непосед» промелькнуло в уме Гамины и взор ее омрачился. Товарищ заметил это.