Гамина прошла в столовую, где уже сидел ее отец.
— Здравствуй, Гаминочка, — обратился к ней Брассер-д’Аффер, — позволь тебе представить г. Трепидекса; он будет завтракать с нами. Г. Трепидекс, это моя дочь…
Молодой человек, которого Гамина сначала не заметила, потому что он сидел в кресле за дверью, быстро встал и поклонился.
— Я очень рад, мадемуазель, — пробормотал он. — Смею надеяться, что вы окажете нам честь и примете наше предложение, о котором я только что говорил вашему отцу…
— За стол, за стол, — улыбнулся Брассер-д’Аффер, — вы расскажете обо всем за завтраком, мой друг. Я страшно голоден.
Вошла компаньонка, и все уселись за стол. Сделав глоток вина, Трепидекс начал.
— Как известно вашему отцу, я состою президентом «Клуба неистовых». По моей инициативе организуется «Неделя безумств». Вы представляете себе, в чем она будет заключаться? Всевозможные спортивные состязания и гонки, так сказать, завоевание пространства. Словом, мы вызовем к жизни все волевые импульсы, всю энергию наших членов и гостей и в то же время устроим грандиозную выставку, покажем последние достижения в области техники, которыми вправе гордиться люди нашего времени.
В качестве одного из «людей нашего времени» Трепидекс выпятил грудь и окинул своих собеседников взором, полным уверенности. Глаза его блестели, ровные белые зубы сверкали из под небольших подстриженных усов; он ждал восклицания, знака одобрения…
«Что касается тебя, — подумала про себя Гамина, — ты принадлежишь к людям, говорящим, как заведенная машина».
Компаньонка покачала головой; Брассер-д’Аффер пробормотал:
— Великолепно, великолепно!
Трепидекс продолжал:
— О наших празднествах будут долго говорить, уверяю вас. Я мечтаю о воздушных и подводных балах на гигантских аэропланах и подводных лодках; у нас будет оркестр из 3000 человек, и звуки его будут передаваться по радио; специальные аппараты зафиксируют отдельные моменты, и главные газеты всех стран моментально их воспроизведут, так что весь земной шар станет свидетелем наших увеселений. Конечно, выполнение нашей идеи потребует предварительной подготовки. Мы должны будем привлечь к сотрудничеству с нами инженеров и финансистов. Ведь понадобятся дополнительные провода для передачи электрической энергии, придется построить трибуны, понтоны, набережные, оборудовать питательные пункты, наконец, надо будет перевозить, кормить, дать приют огромным толпам людей. Ваш отец, восхищенный нашим проектом, рассмотрит его с коммерческой точки зрения и составит нам смету. Он, я надеюсь, возьмет на себя всю практическую и техническую сторону дела, и это позволит мне отдаться художественной стороне, быть руководителем этой сферы, стать королем праздника, как говорят мои друзья по клубу. Они единогласно наградили меня скипетром и короной, и я не мог отказаться, чтобы не обидеть их. И вот теперь его величество снисходит до просьбы: нам нужна королева… Я подумал о вас, мадемуазель.
— Да, господин Трепидекс подумал о тебе, — подтвердил, просияв, Брассер-д’Аффер.
Гамина не шевельнулась. Трепидекс продолжал:
— Звание королевы принесет вам необыкновенную славу; ваш портрет появится во всех больших газетах и журналах… Вы согласны, правда?
— Я должна обдумать ваше предложение, — ответила Гамина.
Трепидекс, удивленный колебанием Гамины, решил, что в ней говорит скромность.
— Ну, разумеется, мадемуазель, — объявил он, — я подожду, хотя, сказать откровенно, мы очень торопимся. Ведь может так случиться, что какой-нибудь другой клуб воспользуется нашей идеей и опередит нас. А это будет ужасно.
— Катастрофично! — подтвердил Брассер-д’Аффер.
Но молодую девушку не испугала возможность катастрофы.
Трепидекс еще несколько раз возвращался к своему предложению, но по-прежнему безуспешно.
— Ну, ты довольна? — спросил Брассер-д’Аффер Гамину, когда Трепидекс ушел. — Ты будешь блистать в свете… Поцелуйте меня, ваше величество.
Отец был в восторге. У этого человека были две страсти — дочь и деньги. Черствый эгоист, разоритель людей, не останавливающийся ни перед какими препятствиями, употреблявший все усилия на то, чтобы добиться наживы, увеличить свой доход; то волк, то шакал, действующий с одинаковым успехом и в открытую и из засады, — Брассер-д’Аффер дома превращался в добродушнейшего папашу, нежного обожателя своей девчурки.