— Мэй, — он взглянул на часы, — я должен тебя покинуть.
— О? Разве ты не свободен до полуночи?
— Мне надо заехать домой.
— Конечно, — свет померк в глазах Мэй.
— На полчаса, максимум на час. Сходи в кино. Или на дневной спектакль. Мы можем встретиться… — он вновь посмотрел на часы, — в половине шестого.
Мэй кивнула.
— Гляди, — он достал из кармана деньги. — Сто двадцать долларов. Сегодня погуляем на славу.
— Стипендия?
— Двадцать из них.
— А еще сто?
Вилли как-то сник.
— От мамы.
— Я сомневаюсь, что она одобрит такие расходы, — Мэй не сводила с него глаз. — Она знает о моем существовании, Вилли?
Тот покачал головой.
— Ты у нас очень предусмотрительный. За этим невинным личиком прячется большой хитрец, — протянув руку, она погладила Вилли по щеке.
— Где мы встретимся? — Вилли тяжело поднялся, его желудок переполняли тесто, сыр, помидоры, вино.
— Где хочешь.
— «Сторк Клаб»?
Мэй кивнула. Они расстались у дверей ресторана. В поезде Вилли заснул, но открыл глаза перед самым Манхассетом.
4. Трудности курсанта Кейта
В Манхассете Кейты жили в большом, с двенадцатью комнатами, доме, построенном в голландском колониальном стиле, с белыми колоннами, высокой крышей и множеством окон. Дом стоял на холме, окруженный двумя акрами лужков, елей, кленов и дубов. Родственники миссис Кейт подарили ей этот дом на свадьбу, а ежегодный доход с ценных бумаг банка Род-Айленда позволял содержать его в идеальном порядке.
По кленовой аллее он подошел к парадной двери. В гостиной его ждали. Мать обняла Вилли. Родственники и знакомые, подняв бокалы, приветствовали героя войны. Лучший фарфор и серебро стояли на обеденном столе, в камине потрескивали поленья.
— Пора, Мартина, — крикнула миссис Кейт, — давайте бифштексы… Мы устроим тебе пир, Вилли. Все, что ты любишь… Устрицы, луковый суп, бифштекс, картофельное пюре, кофе по-баварски. Ты же умираешь от голода, не так ли?
— Я готов съесть целую лошадь, — ответил Вилли. Героизм может проявляться по-разному. Вилли сел за стол и начал есть.
— Не сильно ты и проголодался, — вздохнула миссис Кейт, видя, как ее сын давится бифштексом.
— Так вкусно, что я хочу насладиться каждым куском, — ответил Вилли.
С бифштексом он справился, но, когда перед ним поставили большую чашку кофе по-баварски, природа взяла свое. Вилли побледнел, отвернулся, быстро закурил.
— Мама, я больше не могу.
— Дорогой, ты же совсем ничего не съел. Мы все знаем, что у матросов зверский аппетит. Пожалуйста, выпей кофе.
Отец Вилли внимательно наблюдал за ним.
— Может, ты перекусил перед тем, как приехать домой, Вилли?
— Чуть-чуть, папа, только заморил червячка.
Миссис Кейт разрешила ему вернуться в гостиную, где пылал другой камин. Здесь наш курсант оказался в центре внимания, делясь секретами подготовки морских офицеров и анализируя ход боевых действий на всех фронтах. Три недели он не читал газет, поэтому имел весьма смутное представление о том, что происходит. Но импровизировал на ходу, и ему внимали, как оракулу.
Только в гостиной Вилли заметил, что отец хромает и ходит, опираясь на трость. Какое-то время спустя доктор Кейт прервал вечер вопросов и ответов.
— Хочу воспользоваться отцовским правом и увести от вас сына-моряка, чтобы поговорить с ним наедине.
Он взял Вилли под руку, и они пошли в библиотеку с отделанными красным деревом стенами и полками, уставленными книгами в кожаных переплетах. Окна выходили в сад. На клумбах кое-где лежал снег.
— Ну, Вилли, как тебе служба? — спросил доктор Кейт, закрывая за собой дверь.
— Нормально, папа. Я справляюсь. Что у тебя с ногой?
— Ничего особенного. Нарывает палец.
— Болит?
— Есть немного.
Вилли удивленно глянул на отца. Впервые тот на что-то пожаловался.
— Но ты обращался к врачу?
— Да, конечно. Сделать ничего нельзя. Со временем все заживет. — Взгляды отца и сына встретились. — Я не стал бы уводить тебя от компании, — доктор Кейт, хромая, отошел к окну, — но мы никогда не говорили друг с другом, не так ли? Я ведь не возражал, чтобы твоим воспитанием занималась мать. А теперь ты уходишь на войну.