Теперь надо было пошарить руками в траве, найти и поднять кусок дёрна, но сначала в таких случаях всегда следует оглянуться по сторонам, да повнимательней! Потому что если кто-нибудь видел, как вы вымериваете свои лапти, с пятки да на носок, как шепчете, чтобы не сбиться со счёта, то уж он теперь и сам присел и глаз не спускает… Непременно оглянитесь, советую!
Но сам я этого не сделал — я слишком торопился. Дёрн… Я его и подрезал… Вот. он, край этой дернины! Я потянул осторожно кверху — там ямка. Я сунул руку — цела моя банка!
И в этот же миг кто-то сказал надо мной:
— Чего там? Нашёл? Покажи!
— Ничего я не нашёл…
Стоя на четвереньках, я поднял голову и увидел лицо незнакомого мальчишки, пожалуй, чуть постарше меня… «Не наш!» — соображал я… И сообразил: «Это из деревни!» — и тут же увидел, как выходят из-за куста и идут к нам ещё двое. Пропал я!
— Чего там? Нора, что ли? — спрашивал у меня первый, а сам шагнул и наступил ногой на мою дернину.
— Ничего там нету, — отвечал ему я и поднялся и тоже наступил на дернину ногой.
В это же время и те двое подошли.
— Мы тебя знаем, — сразу же сказал мне один из них, он был лохматый и темнокожий, как цыганёнок. — Мы тебя видели и шалаш твой ходили смотреть…
— Там у тебя две удочки и спички под банкой, — вставил третий и тут же успокоил меня: — Да мы не взяли, нам чужого не нужно. Посмотрели просто и на место положили…
— А мне и не жалко, — сказал я.
— Крючочки у тебя хорошие, у нас таких не купить, — сказал Лохматый.
А самый первый из них всё старался оттереть меня подальше от моего тайника, а я противился и не поддавался ему, но оба мы с ним делали вид, будто ничего не происходит. Вот и работал я на два фронта: с первым препирался, с двумя другими разговаривал вполне мирно и дружелюбно:
— Если хотите, можете эти крючки себе позабирать…
— А у тебя ещё есть?
— Нет, просто мне, наверно, не понадобятся…
— У него там нора, под ногой, или ещё чего-то… Не показывает! — сообщил наконец во всеуслышание первый. — Вот тут!
И он топнул как раз по тайнику.
— Тише ты! — сказал я. — Не ты прятал, не тебе и топать!
— А что там у тебя?
— Да вам-то какое дело? Моя вещь!
— Стырил? — спросил Лохматый, но спросил дружелюбно.
— Я? Стырил? Да там галстук у меня! Пионерский! И всё! Отстань!
— Врёшь! — Это первый сказал, другие молчали.
А мне стало так обидно, что я отступил, убрал ногу с дёрна и сказал им:
— Смотрите, если хотите… — и отошёл в сторону. И отвернулся.
— Банка! — крикнул первый. — Пустая. Консервная… Нет, что-то в ней имеется… Точно — галстук. А спички зачем? Куришь?
— Нет, не курю. А галстук дай сюда! Дай!
— Отдай, Толяна, не твоё же! — сказал Лохматый первому, и тот вернул мне мой галстук, а спички сунул себе в карман.
— И спички мне нужны! — сказал я уже прямо Лохматому, тот лишь поглядел на первого, и вот я ловлю коробок, летящий с тихим внутренним шорохом по воздуху.
— А ты куда? — спрашивает меня Лохматый.
— Туда… — И я показываю ему вполне непонятно.
— Нет, вообще — куда?
— Туда, — отвечаю я упрямо и ухожу и не оглядываюсь ни разу.
33
Мы все знали, что один из первого отряда уже бегал в прошлой смене, но сбился с дороги и два дня проблуждал по лесу и оба дня плакал. Я-то плакать не буду!
Про него говорили, что даже одичал он немного, ел одни ягоды и птиц научился ловить. А у меня и ножик, и соль, и спички: пять штучек с коробкой. Да сухари у меня: два полных кармана в брюках, даже царапают ноги сквозь материю. Уж как-нибудь не одичаю…
Я удрал почти сразу же после полдника — не стал ночи ждать. В самом деле, не дожидаться же, когда они «тёмную» мне сделают? И вот, когда всех повели смотреть выставку глиняной лепки, я смылся.
Кстати, и я тоже лепил! Слепил свой летучий кораблик, он здорово у меня вышел — всем понравился, и занял бы я первое место, но они, когда с меня галстук сняли, тогда же, наутро, и кораблик мой убрали с выставки: мол, если я наказан, так и не имею уже права ни на какое место, кроме последнего…
Что? Тоже очень справедливо, да? Ну, а вот теперь ищите меня, ловите! Не поймаете и не найдёте. Я себе землянку в лесу выкопаю и там жить буду. Меня солдат прятаться научил, а уж он-то умеет!
Сумку-авоську из кладовки я брать не стал — вдруг ещё заметят и заподозрят! Надел брюки и куртку — хватит с меня и шести карманов, в одном из них спички, соль и десять бабушкиных рублей — вот когда они мне и пригодились.