— Ладно, — согласился я. — Давай. Мне же всё равно…
— Чего это вы тут? — громко спросил посторонний и неожиданный голос.
— Мы-то с Сютькиным уже так привыкли шептаться, что даже испугались: и ругались, и ссорились за шашками, и шипели, как две змеи, а тут…
— Это Шурик явился и тоже обиделся на меня, почему я…
— Меня, что ли, разбудить не мог? Вы давно уже, да?
— Да нет, не очень… А что?
— Иди скорей! Начальник велел, говорит: доктор обход делать будет — увидит, заругается! Завтрак скоро принесут… Ты умывался? Там для нас тёплую воду притащили. Иди!
Мы вышли, и теперь уже Шурик зашипел, да с возмущением:
— Что, с Сютькиным теперь стал водиться, да?
— Да нет, он сам меня позвал. Его запер кто-то… Ты?
— А открыл кто? Ты?
— Я. Он всю ночь со страху не спал…
— А тебя из-за него чуть не вышибли!
— Так ведь я же… Ты пойми! Он сам меня позвал!
«Позва-а-л»! — передразнил меня Шурик. — А ты сразу к нему! Как собачка, да?
— Никогда я ещё собачкой не был… — Это я взъелся.
— Ну и водись с кем хочешь. — Это Шурик, и он же ещё: — Там, иди, деревенские тебя звали…
— Деревенские? Где? Пришли уже?
И я было метнулся от Шурика туда, на то крылечко, куда выходил рано утром, да не хотелось мне ссоры — чепуха это! На что ему, Шурику, обижаться? Ведь мы с ним дружим! И я сказал:
— Пошли вместе!
— Я не пойду, меня не звали.
— Да я тебя зову. Чего ты? А то они уйдут на игру, а мне надо этому Петьке свой адрес дать в Москве. Я его к нам звал, а про адрес забыл… Пошли!
— А они на меня вылупятся все…
— Да брось ты, пошли!
И мы всё-таки пошли разговаривать с деревенскими, которые… Сейчас я всё объясню поподробнее.
50
Начальник разрешил Спартаку их тренировать и играть с ними разрешил. И позволил дать им нашу форму.
— Только на территорию… — это мама Карла и врачиха воспротивились, — …на территорию лагеря пусть без спросу не ходят — раз!..
— И два — если им разрешат, то пожалуйста, но…
— Но строго, в присутствии вожатого отряда, и…
И такая, наверно, страшная картина рисовалась у неё в уме, что лицо её делалось несчастным и измученным.
— Но ведь инфекционные заболевания могут быть, — помогла ей врачиха.
— А в лес мы ходим и на речку, это как?
— Значит, можно с ними в футбол играть?
— Можно, если так уж это необходимо…
— А в кино их к нам можно? — Это кто-то из ребят спросил.
— Можно, можно, — ответил громко начальник, — три передние лавки — им!
— Я против! — Это, конечно же, Полина…
А было всё это дело у нас в изоляторе, где наша палата время от времени превращалась в кабинет начальника лагеря и в совет лагеря, а потом в столовую, когда нас кормили…
Домик изолятора помещался на самом краю лагеря, и вокруг был особый заборчик, и что-то вроде отдельного садика было там. Сюда-то вот, прямо под надзор докторши, и было впервые разрешено прийти деревенским ребятам, и велено им было:
— Садитесь! Лавочку видите? Вот туда! И ждите! Спартак Иванович отведёт свой отряд на завтрак, тогда и займётся вами. А вы будете вести себя как следует. Договорились?
Деревенские нестройно ответили нашей врачихе. А я подождал, и когда она ушла, то я к ним!
И помог им немножко. Они форму примеривали, менялись трусами, футболками, а я говорил, впору или нет. Почти каждый из них к нам с Шуриком подходил, повёртывался перед нами, а мы ему или «да», или «нет»… А потом показывали, как щитки привязывать, как шнуровать бутсы, чтобы ноги в них не ёрзали, — это всё важно, кто сам играл, тот знает…
Мимоходом мы позавтракали, также мимоходом сбегали и по очереди показали врачихе свои разинутые рты, и сказано нам было, что:
— Кажется — тьфу, тьфу! — угроза свинки отпадает… Однако это ничего не значит! — сказано было нам ещё строже. — Из изолятора — ни шагу! Куда вы? Это не шутки!
— А со мной как? — спросил начальник. Ему ответила:
— Не вставайте, не стоит вам… К вечеру, мы ждём, из Москвы приедут. Я же всё-таки не хирург…
И тут запел горн прямо перед нашим окном, даже докторша заинтересовалась и выглянула вместе с нами, а там, за окнами, уже выстроились две футбольные команды. Наша, лагерная, во главе с дудящим Витькой. Он у нас на воротах будет стоять — сборную всё-таки собрали… Хотят наверняка выиграть!