Ашхен была довольна. Мучило ее одно: только бы брат ее не забыл! Не оставил бы гнить здесь навсегда, как других своих сестер и братьев. Ведь это она подсказала ему путь к успеху.
Краем глаза она глянула на убитых горем отца и мать. Глупцы! Какой судьбы вы хотели для любимого сына? Прозябания здесь, в деревенской глуши, рядом с вами, простыми крестьянами, да еще и неверными? Вас в любой момент могут согнать с этой земли, уничтожить, обратить в прах. И только сильный сын, сумевший сделать карьеру в столице, сможет вас защитить. А вы ревете, будто он умер.
… Баграт уезжал. Она даже не знала, какое имя дали ему, обратив в мусульманство. С того самого дня, как кади записал Баграта в реестр как новообращенного по девширме мусульманина, мальчик больше не виделся со своей семьей. Потому что у него теперь другая семья: турки, янычары. О прошлой жизни ему надо поскорее забыть, с ней рвут раз и навсегда.
Баграт уезжал из их глухой деревни по дороге, которая наверняка будет выстлана для него золотом и покрыта славой. Ашхен об этом позаботилась. Три года она натаскивала брата, уча его интригам. Султанский дворец – это логово, где кишат ядовитые змеи. Противоядие одно: самому научиться жалить. И упреждать укусы гадюк.
– Мальчик мой, Баграт… – стонала мать, которая от горя слегла. Бесконечные роды ее подкосили. Шестеро детей выжило, трое умерло. Баграт, любимчик, красавец, отрада материнской души. И вот его забрали, увезли.
Гаспар боялся, что его Нана так и не оправится. В их дом пришло горе.
Девширме…
Господи, как это пережить? Как?!!
Четыре года спустя
В спальне у падишаха стоял удушливо-мускусный запах. Он витал во всех коридорах и галереях похожего на запутанный лабиринт огромного гарема, в убогих комнатах для рабов и в роскошных покоях у фавориток, в общей спальне многочисленных султанских наложниц и там, где жили неприкасаемые, его жены, оседая на плотных, непроницаемых для солнца занавесях и мягких ворсистых коврах. Вился из окон, мешаясь с ароматом цветущего сада, и даже в просторном дворе валиде, всесильной матери султана, никуда от него было не деться.
Но особенно густым и стойким этот запах был там, куда мечтали попасть сотни томящихся за толстыми стенами красавиц. Там, откуда путь лежал к несметному богатству и безграничной власти. Сам этот запах был запахом денег, их ежедневно сжигалось несметно, улетало в воздух, но такова была воля падишаха. Султан Ибрагим повсюду велел поставить курильницы, и жгли в них одну-единственную серую амбру. Пряный и сладкий одновременно, опьяняющий и возбуждающий, ее аромат вводил в транс не только самого султана. Казалось, все вокруг находились под гипнозом. И безумствовали, забыв о приличиях.
Сегодня снова был черный день. У султана случился очередной приступ. Валиде, всесильная Кёсем-султан, была изгнана из покоев сына. Ибрагим метался на ложе, ревя как зверь. Ему снова чудились кошачьи шаги палачей, и шелковый шнур впивался в нежную кожу султанской шеи, под самый кадык. Ибрагим хрипел и задыхался, сучил ногами и молотил руками по шелковому покрывалу:
– Джинджи!!! Пусть он придет! Где мой наставник?! Джинджи-и… сюда-а… – молил падишах.
Кёсем-султан кусала губы от злости. Влияние Джинджи-ходжи, которого Кёсем сама когда-то привела во дворец, отчаявшись приобщить единственного оставшегося в живых сына к обществу женщин, чтобы заполучить наследника великой династии, неумолимо росло с каждым днем. Казалось, вся султанская казна постепенно перетекает в бездонные карманы этого то ли святого, раз он ходжа, то ли мага, обладающего гипнозом. Джинджи-ходжа – злой гений, без которого султан Ибрагим не садился теперь в карету и не выходил даже в сад, на прогулку.
– Валиде, как быть? – угодливо склонился перед Кёсем-султан кизляр-ага, глава всех евнухов и второй человек в гареме. – Повелителя опять мучают головные боли. У него припадок, – и черный как ночь великан понизил голос до шепота.
– Хорошо. Позовите Джинджи-ходжу, – сдалась валиде.
Высокий красивый ичоглан, любимец Ибрагима среди пажей, кинулся седлать коня. Джинджи-ходжу на днях изгнали из дворца. Он уезжал с надменной улыбкой. Ичоглан был уверен, что долго ему искать наставника султана не придется. Возможно, сам ходжа и наслал сегодня черное колдовство, чтобы Повелителю вновь почудились шаги палачей и к нему вернулись бы детские страхи.