– Вот и хорошо. Значит, у вас претензий к гражданину Садыкову нет, – утвердительно произнес Смирнов. – А, на нет и суда нет.
Следователь поблагодарил всех статистов и понятых. Люди подписали протокол опознания, и вышли из кабинета.
– Вот и все. Я не вижу оснований для дальнейшего содержания гражданина Садыкова под стражей, – произнес Смирнов. – Я сегодня же обращусь с ходатайством в прокуратуру и попрошу прокурора, чтобы он освободил его под подписку о невыезде.
Он подписал протокол и молча, направился к двери.
***
Марат вошел в камеру и сразу же повалился на свой топчан. Глаза его радостно светились, а на лице сияла улыбка.
– Что светишься, словно начищенный полтинник? – спросил его один из сокамерников. – Глядя на тебя можно подумать, что у тебя все на мази.
– Угадал, дядя Вася. Сейчас было опознание, меня никто из потерпевших не признал!
– Да, тебе повезло, Марат. Как же они так «лопухнулись». Ты там был, а они тебя не признали?
– А кто тебе сказал, что я там был? Может, сорока на хвосте принесла?
Лицо дяди Васи вдруг стало растерянным. Он быстро лег на топчан и отвернулся к стенке. Сейчас он лихорадочно думал, что ему делать дальше, ведь своим глупым вопросом он автоматически подставил себя под удар. Чем дольше он думал, тем все больше и больше в его душу вселялся страх.
– Слушай, старый хрен! Тебе не кажется, что тебе нужно ломиться из хаты прямо сейчас, пока тебя здесь не опустили ниже плинтуса?
Эти слова моментально вернули старого зэка к действительности.
«Если он меня сразу не завалил, значит, в чем-то сомневается, – невольно подумал. – Иначе бы сразу начал бить. С другой стороны, может, он боится раскрутиться на новый срок. Что ни говори, но это шанс и грех им не воспользоваться».
Он повернулся лицом к Садыкову и, стараясь придать своему голову уверенность, произнес:
– Я что-то тебя не понял, Марат. Это что, предъява? Тогда обоснуй ее. Ты знаешь, что бывает с теми, кто обижает честного сидельца? Их опускают всей хатой. Это тебе понятно, молодой?
Двое сидящих с ним в камере мужчин поднялись со своих топчанов. Им было интересно понаблюдать за словесной дуэлью двух арестантов.
– Ну, давай, предъявляй мне свои обвинения, а я их послушаю.
Садыков уже готов был ринуться в бой, но вовремя вспомнил слова своего адвоката о возможной провокации в камере. Он сел на топчан и, взглянув на сокамерников, примирительно произнес:
– У меня нет предъяв к нему. Но, я не хотел бы находиться с ним в одной камере. Кто-то из нас должен поменять хату.
– Если тебе не нравится наше общество, тогда другое дело. Однако обвинять старого человека в смертном грехе – дело нехорошее. Запомни, молодой человек, в камере все одинаковы – и сильные, и слабые. Главное в жизни всегда придерживаться законов, а ты их, похоже, не знаешь. Мне вот лично абсолютно наплевать, кем ты был на воле: авторитетом, лидером или кем-то еще, в камере ты, как и я, обычный зэк. Поэтому прежде чем что-то прогнать, нужно подумать о возможных последствиях базара. Вкатил в тему?
Садыков насупился. Если бы он сейчас был на воле, то не стал бы слушать этих людей, но здесь, в этом каменном мешке, он не только слушал, но и делал соответствующие выводы. Когда перед ним появилась надежда на освобождение, оставаться дальше в этой камере ему явно не хотелось.
– Ты извини меня, старик, я погорячился немного, – еле выдавил он из себя. – У меня к тебе нет никаких претензий.
– Вот и ладушки, – облегченно произнес дядя Вася. – Ты думаешь, я тебя не понимаю, Марат? Я тоже был в молодости таким же горячим. С годами я стал мудрее. Ты знаешь, чем отличается мудрый от умного человека? На умного дядю, работают дураки, а на мудрого – умные люди. Вот в чем заключается диалектика жизни. Не мы это придумали, не нам это все ломать.
Садыков еще раз взглянул на дядю Васю и лег на жесткий топчан, который в этот раз показался ему не таким уж жестким.
***
Время шло, приближалась осень. Следствие по массовой драке на островах все больше заходило в тупик. Потерпевшие, которые еще месяц назад требовали правосудия, неожиданно стали в массовом порядке писать заявления с просьбой не привлекать к уголовной ответственности задержанных парней. Проводимые следственные действия теряли свою динамику и стали формальными. Ведущие следствие сотрудники правоохранительных органов все больше и больше удивлялись тому, как дело медленно становилось в ряд не имеющих судебной перспективы. Вскоре милиция освободила практически всех участников драки на островах, так как ни один из потерпевших не смог опознать в них тех, кто напал на них во время летнего отдыха. Руководство МВД было в полной растерянности, уголовное дело о массовой драке разваливалось прямо на глазах.