– Хорошо, я подожду тебя, – произнесла она. – Надеюсь, что этот процесс надолго не затянется.
Минут через пятнадцать к отделу подъехала машина. Под конвоем в отдел провели двух молодых ребят. Процесс опознания занял от силы минут пятнадцать.
– Да, это они сегодня приезжали ко мне на работу, и именно этот парень нанес мне ранения, – произнес он и подписал протокол опознания.
– Не верьте ему! – неожиданно закричал Аглямов. – Я вижу его впервые. Он, наверняка, путает меня с кем-то другим.
– Я что, пьяный? – не удержался Гаврилов. – Ты думаешь, я не запомнил тебя в лицо. Врешь! Я тебя хорошо запомнил!
– Ты труп! – неожиданно произнес Аглямов. – Тебя за меня порежут. Неужели, ты этого не понимаешь? Ты еще об этом пожалеешь!
Гаврилов промолчал. Он не на шутку испугался угроз. Он растерянно посмотрел на Балабанова, надеясь услышать от него что-то в свою защиту, но тот что-то записывал в свой блокнот и даже не посмотрел в его сторону. Выйдя из кабинета, он направился к Марине. Вслед за ним из этого же кабинета вышел второй паренек, которого милиционеры задержали на улице просто так, на всякий случай.
– Ну что, Марина? Пошли домой! – предложил ей Гаврилов. – Давай, заночуешь у меня. Время позднее, а тебе, как я понял, завтра с утра на работу.
Они пешком направились к Гаврилову. Ни он, ни она не заметили, как за ними до самого дома Игоря проследовал этот самый паренек.
***
Утром Гаврилов решил проводить Марину на работу. День стоял пасмурный, шел дождь, и он надел кожаную куртку, доставшуюся ему в наследство от покойного отца. Куртка была пошита в пятидесятые годы из толстой свиной кожи и была тяжелой, поэтому Игорь надевал ее редко. Вот и сегодня, посмотрев на свой плащ из болоньи, он пожалел его и надел отцовскую куртку.
– Ну и как я в этой куртке? Ты не постесняешься пойти рядом со мной?
– Нет, не постесняюсь. Она хоть и старенькая, но неплохо сидит на тебе. Ты в ней как авиатор из старых фильмов. Тебе не хватает сапог, очков и кепки.
Они вышли из подъезда и прошли буквально метров сто, как услышали рев мотоциклов за спиной.
– Пропусти ты их, а иначе собьют, – предупредила Гаврилова Марина. – Обнаглели. Что им дороги не хватает?
Гаврилов обернулся назад, и его сердце похолодело от страха. Сзади метрах в тридцати стояли два мотоциклиста и газовали. Лица обоих закрывали пестрые платки, и они в этот момент больше походили на американских ковбоев, чем на мотоциклистов.
– Бежим! – закричал Гаврилов, предчувствуя беду. – Марина! Это бандиты!
Марина попыталась бежать, но ей помешал внезапно сломавшийся каблук на левой туфле. Она сбросила туфли, и они побежали, не обращая внимания на лужи и ямы в асфальте. Они успели пробежать около двадцати метров, когда один из мотоциклистов настиг Гаврилова. Он выхватил из-за пазухи обрез охотничьего ружья и выстрелил Игорю в спину. Тот взмахнул руками и, как подкошенный, упал на мокрый асфальт. Второй мотоциклист поднял обрез и направил его в голову Марины. Она закрыла голову руками, надеясь хоть как-то защититься от выстрела. Но выстрела не последовало. Обрез сухо щелкнул, подарив ей жизнь.
Услышав шум мотоциклов и выстрел, из ближайших домов выскочили люди и бросились оказывать помощь Гаврилову. Толстая кожа куртки спасла его от мелкой дроби, которой был заряжен патрон. Кто-то из граждан вызвал карету скорой помощи и милицию. Две экстренные службы приехали почти одновременно. Раненного Гаврилова поместили в машину и повезли в пятнадцатую городскую больницу, а до смерти напуганную Марину, в милицию.
С Гавриловым работал уже знакомый ему начальник отдела Управления уголовного розыска Балабанов. Однако, несмотря на все попытки Балабанова разговорить Игоря, тот отвечал односложно.
– Извините меня, но я ничего не помню. Что я вам могу пояснить, я же вам уже неоднократно говорил, что у них были платки на лице. За что они стреляли в меня, я не знаю. Больше я никаких показаний давать не буду. Я просто хочу жить. Эти люди ни перед чем не остановятся. Извините меня, но, как показывает жизнь, вы защитить меня от них не можете.
Прошло дня два, и в больницу к Гаврилову снова приехал Балабанов.
– Сейчас к тебе поднимется следователь прокуратуры, он хочет тебя допросить по факту покушения на убийство. Расскажи ему все, что было накануне.
Гаврилов улыбнулся и отвернулся в сторону.
– Чего ты улыбаешься и отворачиваешься? Видеть меня не хочешь?
– Начальник, ты же знаешь, что я ранее судим. Я вот лежу на этой койке у окна, и все время думаю, правильно ли я вообще поступил, обращаясь к вам за помощью. И знаете, к какому выводу я пришел? Судя по выражению вашего лица, знаете. Все правильно. Я сделал большую ошибку, что послушал свою бывшую любовницу и согласился прийти к вам. Я хочу отказаться от своего первоначального заявления и официально заявить, что никто меня в тот день не бил и не грабил. Ранения лица и ноги я получил при неудачном падении на рабочем месте. Я готов понести наказание за ложные показания.