– Пошел, ты на…, – зло произнес Антонов. – Я кое-как от ментов сорвался, а ты шутишь. Они, как раз обыск в доме Ильяса делали, а я возьми и нарисуйся там.
– А что, тебя предупредить не могли, что там опера? Кто должен был это сделать?
– Да, этот вахлак, Тимур, похоже, сам там влип. Они его понятым сделали.
– Нашли что-то у него? Я ему сколько раз говорил, чтобы он дома ничего не хранил. Вон есть огород, там можно спрятать многое. Не станут же они перекапывать весь участок?
– Насколько я понял, нашли патроны, ружье, мотоциклы, – начал перечислять Антонов. – Нужно было сразу почистить у него дома, а не ждать, когда это сделают оперативники.
– У Аглямова тогда тоже был обыск, но там ничего не нашли. Там родители все успели отдать ребятам из его бригады.
Они вошли в дом и сели за стол.
– Слышишь, Степанов! Я у тебя временно перекантуюсь в сарае. Домой мне пока нельзя, там меня наверняка ждут.
– Поживи, я не против этого. Но скоро будет холодно, долго там не протянешь.
– Не переживай! Когда наступят холода, я вернусь домой. Не будут же они караулить меня неделями. А, сейчас, сгоняй, пригласи сюда Садыкова и Дерябина. Нужно посовещаться. Не нравится мне все это.
– Все понял. Сейчас переоденусь и схожу.
Степанов ушел минут через пять, и в доме повисла тягучая тишина. Антонов иногда с опаской выглядывал в окно, но улица была абсолютно пуста.
«Как же они вышли на нас? Похоже, где-то протекает, кто-то влез в нашу структуру, и влез довольно высоко. А, может, мы сами во всем виноваты? Уверовали в свою безнаказанность», – подумал он, в очередной раз, выглядывая из окна.
К дому, смеясь и о чем-то разговаривая, шли Садыков, Дерябин и Степанов.
– Привет! Меня чуть не задержали оперативники, но я вовремя свалил. Что у вас нового?
– Ничего особенного. Мне позвонил Смирнов, ему не дают встретиться с Тазиевым. Он полдня потратил на то, чтобы найти следователя, который ведет это дело. Однако, тот постоянно отсутствует, а другие следователи дать разрешение на встречу не могут. Сегодня он пойдет с жалобой в прокуратуру. Посмотрим, что нам это даст.
– То есть сегодня, при удачном раскладе, он сможет встретиться с Тазиевым?
– Загадывать не будем. Человек знает свое дело, работает.
– Слышишь, Женька! Ему нужно нормально заплатить, пусть старается. Когда у человека в кармане деньги, за них можно спросить по полной программе.
– Давайте, не будем торопиться. Дождемся его звонка, а затем будем решать, что делать дальше.
– Пойми, Женек! Ильяс – мой близкий товарищ, и я не хочу бросать его в беде. Мы же смогли вытащить Садыкова с ребятами с «кичи», и здесь нужно постараться.
Оставив Антонова в доме, они втроем поехали в центр города. Побродив по Баумана, зашли в юридическую консультацию, где работал Смирнов.
– Привет! – поздоровался адвокат. – Я только что из ИВС МВД, где встречался с вашим товарищем. Хочу сказать, что держится он нормально, однако положение у него не совсем хорошее. Дело в том, что в момент задержания в кабинете директора ресторана, туда случайно вошла официантка. Сейчас, она является основным свидетелем по делу. Только она может подтвердить или опровергнуть, что Тазиев в момент задержания был вооружен. Если убрать эти показания, то я мог бы побороться с МВД, заявив, что он не был вооружен и никакой опасности не представлял, а оружие ему подбросили, чтобы привязать к разбою. Вы поняли меня? Тем более, что в роли директора выступал один из сотрудников уголовного розыска.
– Вы хотите сказать, Константин Павлович, что это можно представить как провокацию с их стороны? – спросил Дерябин. – Мне нравится такой расклад. Провокация уголовного розыска! Здорово вы придумали!
– Абсолютно верно, молодой человек, – с неким пафосом произнес Смирнов. – Поэтому я советую найти свидетельницу и постараться убедить ее поменять свои показания.
– Мы попробуем ее найти и поговорить с ней.
– Вот ее адрес. Я выписал его из уголовного дела. Единственно, о чем я вас попрошу, не переусердствуйте. Кстати, в своем аресте Тазиев винит Царькова, который знал о предстоящем нападении на директора.
– Вы не ошиблись случайно в фамилии? – спросил его Дерябин.
– Нет. Он сказал, что об акции знал только один человек – Царьков.
– Интересно, откуда он мог знать? Значит, Тазиев сам ему рассказал об этом. Других источников нет. Итак, стукач – Царьков! Хорошо, что мы узнали об этом раньше, чем он запалил еще нескольких наших. А что с Аглямовым?
– Того загрузили полностью. Там есть все – заявление, опознание и так далее. Там сломать дело сложно.
Они поговорили еще минут десять и поехали в свой микрорайон.