Он замолчал и выжидающе посмотрел на Садыкова. Однако тот продолжал молчать, видимо осмысливая услышанное. Он, молча, протянул руку Антонову и направился в сторону своего дома. Валерий был доволен, ведь зерно раздора упало в благодатную почву. Он тоже направился домой, быстро собрал вещи. Один из парней отвез его в Зеленый Дол, где он сел в поезд и поехал в Москву.
***
Евгений почти каждый день заезжал в Ново-Татарскую слободу. Вечерами, оставаясь дома один, он рисовал на листе бумаги план расположения улиц в слободе, наносил красные стрелы предстоящего удара, синие стрелы отхода бригад. Однажды вечером к нему зашел Садыков. Застав его за этой работой, он был очень удивлен, увидев схему.
– Что это? План взятия Парижа? – со смехом спросил он у Дерябина. – Тебе не кажется, Женька, что ты заигрался в детскую игру под названием война? Скажи, друг, кому все это нужно? Если ты это все делаешь для меня, то напрасно. Лично мне все это не нужно.
– А, почему ты решил, что я делаю это для тебя? – поинтересовался у него приятель. – Можно подумать, что ты один хочешь решить эту проблему. Тогда почему ты собираешь бойцов, поехал бы один, да пострелял там всех.
Садыков усмехнулся и с пренебрежением посмотрел на Евгения.
– Ты знаешь, мне все это не нравится.
– Что конкретно?
– Вот это все. Ты что, Женька, из себя умника строишь. Думаешь, что если я не учился в институте, то дурнее тебя?
– Я не совсем понимаю тебя. Ты чем-то не доволен?
– С чего ты взял, что я чем-то не доволен? Я пришел к тебе по-доброму, по-доброму хочу и уйти. Извини, но мне не нравится, когда ты начинаешь изображать стратега. Ты не Наполеон. Будь проще, и народ к тебе потянется.
Лицо Дерябина застыло и стало напоминать восковую маску. Оно сначала побелело, а затем стало пунцово-красным.
– Марат! Мы с тобой сидели за одной партой. Я всегда считал тебя своим другом и сделал все, чтобы вытащить тебя из тюрьмы. Я никогда не думал, что настанет момент, и ты меня не только обидишь, а даже оскорбишь.
Садыков явно не ожидал подобной реакции со стороны Дерябина. Стараясь как-то сгладить ситуацию, он улыбнулся и попытался его обнять.
– Ты что, неужели обиделся? Да я просто пошутил. Женька! Брось дуться, ну хочешь, я у тебя попрошу прощения?
– Нет, не хочу. Мне твои извинения не нужны. Я не обиделся, ведь ты сказал правду. Вот вы с Антоновым настоящие боевики, а кто я?
Марат замялся. Он не знал, что сказать, чтобы исправить ситуацию. Не найдя нужных слов, он похлопал Евгения по плечу и направился к двери.
***
29 июля 1978 года две «бригады» на мотоциклах ворвались в Ново-Татарскую слободу. Некоторые из ребят были вооружены металлическими прутьями, другие обрезами. Они на большой скорости пронеслись по слободе и направились в сторону школы, где обычно собиралась местная молодежь. Они остановились на перекрестке и, перебросившись несколькими фразами, разделились на две группы. Одна помчалась в сторону продуктового магазина, а вторая к школе. Однако везде их ждала неудача, ни, около школы, ни возле магазина они никого не встретили. Молодежь словно испарилась. Улицы и дворы микрорайона были пусты. Прошло несколько минут, и мотоциклисты вновь собрались около школы.
– Что у вас? – поинтересовался Степанов у одного из «бригадиров».
– Пусто, словно их кто-то предупредил о налете.
– Я думаю, нужно валить отсюда. Торчим здесь, как три тополя на Плющихе.
– Тогда, погнали! – скомандовал Степанов, и кавалькада мотоциклистов, пугая жителей ревом двигателей, устремилась вдоль улицы. Неожиданно дорогу им преградила милицейская машина. Они остановились друг перед другом, каждый не желал уступать дорогу. Время шло, однако никто не предпринимал никаких действий. Сотрудники милиции сидели в машине, не решаясь выйти. Не выдержали нервы у Степанова. Он поднял руку, привлекая внимание к себе остальных мотоциклистов. Они резко развернулись и помчались по другой дороге. Но и там их ждал сюрприз, дорогу им преградила другая милицейская машина.
Они снова остановились, не зная, что делать дальше. Решив, что они попали в милицейскую засаду, Степанов ринулся на прорыв. Одна милицейская машина с экипажем в три человека, конечно, не смогла сдержать натиск двадцати мотоциклистов, и вынуждена была освободить им дорогу. Через три минуты все стихло. Мотоциклисты растворились в поднятой дорожной пыли словно призраки.
Степанов заглушил двигатель мотоцикла и бегом спустился в спортивный зал, где его ожидал Садыков. Увидев его возбужденное лицо, Марат поинтересовался у него: