– Марат, где Дерябин? – поинтересовался Степанов. – Почему его нет?
– Нет, так нет! Без него обойдемся! – отмахнулся Марат и вспомнил утренний разговор с Женей.
– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? По-твоему, я должен был повести ребят на милиционеров? – возмутился Дерябин, выслушав план Садыкова. – Ты сам-то понимаешь, чем это может закончиться? Они нас перестреляют!
Лицо Марата покрылось красными пятнами. Он ожидал подобную реакцию, и сейчас ему было некомфортно, что его опасения подтвердились.
– Трудно сказать, Женя, кто кого перестреляет. Я думаю, их будет от силы человек двадцать, а вас более семидесяти. Запомни, Дерябин, одно: для того, чтобы стрелять, им нужно разрешение министра. Я думаю, что министр не возьмет на себя подобную ответственность, и пока он будет согласовывать свои действия с Обкомом КПСС, мы рассосемся, и будем дома пить чай.
– Тебе, Марат, легко сейчас рассуждать. А, вдруг они все-таки начнут стрелять?
Неожиданно для Евгения друг схватил его за грудки и прижал к стене.
– Я тебя отлично понимаю, Дерябин. Ты окончил институт, у тебя большое будущее. А у ребят, которые ждут твоего сигнала, нет будущего. Они отвержены государством. Они словно рабы на галерах, и даже тогда, когда с них снимают кандалы, они все равно остаются рабами. Ведь, кроме них, грести к берегу больше некому.
Дерябин с силой оторвал его цепкие руки от своей рубашки.
– Интересный ты человек, Садыков. У тебя все просто. Ты под все можешь подвести идеологическую платформу. Да и слова, какие нашел. Отверженные! А что, это здорово звучит, по-рабочему.
– Дело не в словах, а в принципах. Не может быть в одном государстве господство богатых воров и бедных рабочих. Но если это произошло, значит это кому-то нужно. А, в отношении высоких слов могу сказать, что все эти ребята собрались вокруг нас только из-за того, что мы стали пропагандировать мысль о равных возможностях каждого человека в обществе. Вот ты скажи, студент, куда идут наши деньги, которые приносят парни? Все правильно. На помощь осужденным, это раз. Во-вторых, мы помогаем тем, кто плохо живет. Почему государство не делает так? Почему оно не помогает тем, кто оказался на дне? Да, это сейчас не самое главное. Главное, это идея. В связи с тем, что Антонова нет в городе, ребят поведу лично я.
– Что это значит? Насколько я понял, ты не веришь мне?
– Дело вовсе не в вере. Дело в решительности и ответственности за принятое решение.
– Вон оно что! Выходит, у меня нет подобной решительности? Ну, что? Давай! Флаг тебе в руки. Если, что, я на даче.
Они разошлись в разные стороны, унося с собой обиду, друг на друга. В шесть часов вечера Садыков собрал вокруг себя ребят. Он обошел строй и стал лично отбирать тех, кто поедет с ним громить Ново-Татарскую слободу.
Сейчас они снова сгрудились вокруг Садыкова, ожидая команды к атаке.
– Пацаны! Когда войдем в слободу, разделимся на три колонны. Одну колонну поведу я, вторую – Степанов, третью поведет Нагаев Алмаз. Бить нужно всех, кто попадется. Впереди наших колонн будут двигаться мотоциклисты, их задача – жечь машины. Все ясно?
Толпа возбужденно загудела.
– Вперед! – скомандовал Садыков и махнул рукой.
***
Группа Садыкова, общей численностью в двадцать с лишним человек, медленно вошла на центральную улицу слободы. Где-то впереди раздались выстрелы.
–Там стреляют! – сообщил ему один из пареньков, указав в сторону улицы, куда минуты две назад умчались мотоциклисты.
– Это хорошо. Пусть все в этом городе почувствуют, что такое «Тяп-Ляп», – ответил Марат.
Он на какой-то миг представил себе людей, разбегающихся в разные стороны, которых гонят перед собой ребята Нагаева. От этой мысли он невольно улыбнулся. Интересно, что завтра напишут в городских и республиканских газетах об этой акции? По дороге они заметили несколько припаркованных у обочины машин.
– Жги их! – крикнул он своим ребятам.
В машины полетели бутылки с бензином, и через минуту-другую на улице запылали несколько автомобилей. Марат достал из-за пояса обрез и взвел курки. Черные столбы дыма окончательно заволокли улицу. Из-за него стало трудно дышать. Впереди снова зачастили выстрелы, и уже трудно было разобрать, кто в кого стреляет. Из ворот частного дома показалась сгорбленная от времени фигура старика. Что его заставило выйти за ворота, никто не знал.
К нему подскочил Алмаз Нагаев и выстрелил ему в спину. Старик вскинул вверх свои сухие руки и упал на пыльную траву. Выстрел оказался, как никогда, точным. К нему с криком и воем бросилась женщина, Алмаз снова поднял обрез. Он нажал на курок, однако выстрела не последовало. Он переломил обрез и выкинул патрон, давший осечку. Снова зарядил обрез и направил его на орущую старуху.