«По-моему, я все сделал правильно, – подумал он. – Теперь вряд ли кто из них полезет ко мне с вопросами».
В желудке у него заурчало, и только сейчас он вспомнил, что с утра ничего не ел.
– Пожрать у кого есть? – громко спросил он. – Есть хочу, с утра ни крошки во рту не было.
Он специально обратился к ним, используя подобные слова. Просто ему не хотелось показывать им, что он другой и что здесь, в камере, он человек случайный.
– Вот возьми, – протянул ему кусок черствого черного хлеба сосед с боку. – Ешь!
– Скажи, Женя, ты с «Тяп-Ляпа»? – поинтересовался он.
– Какое это имеет значение?
– Просто я двое суток сидел с одним из ваших парней. Фамилия его Садыков. Ты его не знаешь случайно?
– Марата? Знаю. Это мой товарищ.
– Крепкий он парень, с таким можно ходить и в разведку. Как его только опера ни крутили, он им ни слова. Камень, а не человек. Тебя, похоже, тоже будут крутить. Говорят, что вас здесь человек шестьдесят, если не больше.
Эта цифра заставила Дерябина задуматься. Если это так, то сейчас операм важно выявить среди задержанных лидеров и активных участников группировки, а также установить непосредственно тех, кто стрелял в работников милиции, жег и уничтожал киоски и машины, а самое главное – кто застрелил того старика. Ведь там не было свидетелей.
От размышлений его оторвал звук открываемой двери. В дверях показалась фигура контролера.
– Дерябин! На выход! – скомандовал сержант.
Евгений поднялся с топчана и, прихватив пиджак, молча, направился к выходу.
***
Дерябин осторожно переступил порог кабинета. Солнце било в глаза, и он не сразу рассмотрел человека, сидевшего за столом.
– Присаживайтесь, Дерябин, – предложил ему хозяин кабинета. – По-моему, мы с вами уже встречались?
– Не помню, – буркнул Евгений. – У меня плохая зрительная память.
– Если желаете, могу вам напомнить тот вечер в ресторане «Дома татарской кулинарии». Я еще тогда подумал, что судьба обязательно сведет меня с вами и вашими друзьями, и вот видите, предчувствие не подвело меня.
– Я знаю, что вас не было в городе, когда произошли все эти события. Вы были против набега, однако, это ничего не меняет. Вам, Дерябин, вменяется организация бандитской группировки, которая совершила множество тяжких преступлений, в том числе и убийств. Вы заметили, что я назвал вашу группировку бандитской. Сегодня утром следствие решило переквалифицировать все преступные действия вашей группировки, как бандитские. Это серьезная статья, по которой можно получить и вышку. Надеюсь, ты понял меня?
Лицо Евгения покрылось красными пятнами. Однако, он быстро взял себя в руки.
– Для чего вы мне это рассказываете? Я никого не убивал и никакого отношения ко всему этому не имею.
– Ты думаешь, Дерябин, я беру тебя на «понт»? Нет! Я хорошо знаю, кто ты и знаю твою роль в организации группировки. Ты можешь молчать, как это делает Садыков, но за тебя все расскажут другие. Так, что я не буду настаивать на твоих показаниях. Они мне просто не нужны. Ты можешь себя спасти лишь чистосердечным признанием и содействием следствию. Другого выхода у тебя, просто, нет.
Он улыбнулся, посчитав слова сидящего перед ним оперативника, шуткой.
– Ты что, начальник, считаешь меня за лоха? Какой бандитизм? Какая стенка? Я не маленький мальчик, и не нужно меня пугать. Все, что вы мне предъявляете, шито белыми нитками. Мало ли кто захочет меня оговорить? Все это нужно доказать!
– Ты не спеши, Дерябин, мы все тебе докажем. Ты ведь знаешь, что показания одного человека о том, что ты организатор группировки, не имеют какой-то юридической силы. А вот показания десяти человек – это совсем другое. От них уже не увернешься. Кстати, что ты все время улыбаешься? Ты же не блатной, Дерябин. Я, никогда не поверю, что ты не боишься смерти.
– Вы правы, начальник. Смерти не боятся лишь ненормальные. Просто я верю, в своих ребят и больше чем уверен, что никто из них не оговорит меня.
– Время покажет, кто из нас прав. Хочу тебя огорчить, Дерябин. Полчаса назад прокуратура республики арестовала тебя. Так что, ты теперь арестованный, а это многое меняет. Иди в камеру, подумай о возможных последствиях своего поведения.
Оперативник поднялся из-за стола, и они вышли из кабинета. Несмотря на то, что ему удавалось не только сдерживать, но и скрывать свои эмоции, эти шаги по длинному коридору показались ему самыми сложными. Ноги были как ватные и хотели переломиться в суставах.