«Лишь бы не упасть, не показать свою слабость, – подумал он, шагая по коридору. – Скорей бы он закончился!».
Он на автомате дошел до камеры. Противно лязгнула металлическая дверь, и он вошел внутрь. Не обращая внимания на сокамерников, он, молча, дошел до своего топчана и, сняв пиджак, повалился на жесткое ложе.
***
Садыков лежал на топчане и молча, разглядывал потолок камеры. Он был серым, то ли от пыли, которая годами липла к потолку, то ли от воли мастера, который проводил в камере ремонт. Его не вызывали на допросы уже вторые сутки, и он гадал, с чем это было связано. Садыков знал, со слов следователя прокуратуры, что помимо него милиция задержала порядка шестидесяти человек, которые не успели покинуть город после налета на Ново-Татарскую слободу. Однако, кто конкретно задержан, он не знал. Сейчас, он жалел, что не послушал совета Дерябина и решил все организовать по-своему, чтобы доказать, что он тоже неплохой стратег.
«Но почему все так получилось? – подумал он в очередной раз. – За что Алмаз застрелил того старика? Если бы не это убийство, все могло бы быть по-другому».
Рядом громко захрапел сосед. Звук его был настолько громким, что Марат невольно толкнул его в бок. Когда, сосед по камере открыл глаза, он со злостью произнес:
– Ты что храпишь, как свинья? Ночью храпишь, днем храпишь. Ели не прекратишь храпеть, то я заткну твою глотку чем-нибудь.
– Я что, специально, Марат? – возмутился сосед. – Это же болезнь!
– Я знаю, как эту болезнь лечить. Стоит пару раз ударить по тыкве, и сразу поправишься. Хочешь, проверю?
Сокамерники дружно засмеялись. Похоже, шутка Садыкова развеселила их. Марат поднялся с топчана и направился к двери. Он несколько раз громко стукнул в дверь.
– Чего нужно? – спросил его контролер, открыв дверь.
– Бабу хочу!
Арестанты вновь громко засмеялись.
– Бабу, значит, захотел? – переспросил его контролер. – Еще раз стукнешь в дверь, сам бабой будешь. Я тебе обещаю.
Дверь камеры с грохотом закрылась, и снова повисла тягучая тишина.
– Марат! Ты особо не «блатуй»! Здесь не районный отдел милиции, и можно здорово нарваться. Пару раз посадят на задницу, и будешь всю оставшуюся жизнь ходить кровью. Здесь специалисты.
– А что, я ничего. Просто очень скучно. Ни допросов, ни очных ставок.
– Но, ты же сам, нам рассказывал, что молчишь на допросах. Вот они тебя и не таскают. Зачем ты им? Они и без тебя все установят. Там, где колхоз, там всегда разруха.
– Я что-то тебя не понял, Петр Сергеевич? Что значит колхоз?
– Эх, Марат! Вроде ты человек с опытом, ранее чалился, а все никак не въедешь в ситуацию. Наверняка, наверху трещат твои пацаны, рассказывают о тебе и твоих дружках. Вот они тебя сейчас и не беспокоят. Наговорят твои мальчики, вот тогда они дернут тебя наверх и все предъявят.
Улыбка, еще минуту назад блуждавшая по его лицу, моментально исчезла. Он лег на топчан и снова замолчал, уставившись в серый потолок.
– Мужики! У кого есть возможность загнать «маляву» на волю? Чего молчите? Это для меня очень важно.
В камере повисла тишина. Все, похоже, боялись возможной провокации со стороны Садыкова. Наконец из дальнего угла камеры донесся голос:
– Давай, готовь «маляву». Я перегоню ее на волю. Надеюсь, что это будет не за спасибо.
– О чем речь!
– Считай, договорились.
В камере снова воцарилась тишина.
***
Единственным из лидеров группировки на воле остался Антонов. Опыт, приобретенный в местах лишения свободы, помогал ему скрываться от сотрудников уголовного розыска. Он, словно загнанный, зверь чувствовал наличие засад, установленных в адресах его родственников и друзей, и старался не посещать их.
Дерябин не терял уверенности вырваться из тюрьмы. Все надежды на свободу он связывал с Антоновым. Утром в камеру вошел контролер и остановился в дверях. Дерябин быстро вскочил с топчана и направился к нему.
– Василь, ты видел Антонова? Что он сказал?
Тот испуганно посмотрел по сторонам, а затем полез в карман своих форменных брюк.
– Вот почитай, что пишет Антонов, только быстро, я долго здесь находиться не могу.
Дерябин быстро прочитал небольшую записку и вернул ее контролеру.
– Погоди минутку, сейчас я отпишу ребятам на волю.
– Я же сказал, что это последняя «малява», которую я принес тебе. Больше ничего таскать не буду. Я не хочу из-за вас сидеть в соседней камере.
Дерябин схватил его за рукав кителя.
– Слушай, я не заставляю тебя вывести меня за ворота изолятора. Я знаю, что ты это сделать не можешь. Однако, передать весточку ты можешь. Теперь сам решай, понесешь ты записку или нет? Если нет, то я найду, кто ее понесет. Ты же знаешь, что это не бесплатная работа. Тот, кто принесет записку, получит деньги, а тебя ребята просто зарежут. Я ведь отпишу в ней, что ты отказался передать от меня весточку на волю.