— Нат родился двадцать два гона назад.
— Гона?
— Дерри охотятся на шушериц. Это такие звери… мох едят и грибы… Живут стаями. В течение цикла они постоянно движутся, поедают мох в одном месте и переходят на другое. И так раз за разом. Наверное, дерри отмечают время по миграциям шушериц… Олдх их знает.
— Разве не интересно? Целый народ живет рядом с вами, а вы толком ничего о них не знаете. Нелюбопытные какие-то.
Они шли по широкому тоннелю, не сворачивая. Иззмир запустил неяркий голубой шарик света — больше для Тэсс, чем для себя или дерри. Мохнатый старичок бодро семенил в стороне, немного сзади. Оказавшись на свободе, он будто вернул себе часть сил.
— У нас и так жизнь довольно любопытная.
— Это не оправдание. Нашел же ты время искать в старинных книгах способ побега.
Иззмир с некоторым удивлением покосился на светлую.
— Вот ты уж точно любопытная. Скажу так — книги меня интересуют больше, чем живые существа. За некоторыми исключениями
— Твоя сестра, — уточнила Тэсс. На этот раз — без всякой задней мысли. — Жаль, что мы с ней не встретились.
Дроу промычал в ответ что-то неразборчивое. Он явно не жалел о том, что девушки не увиделись. Что-то подсказывало ему, что ничего хорошего из этого бы не вышло.
Скъяви положила сына на покрывало, застегнула платье, Откинула назад голову. Поежилась. Женщина привыкла к ощущению волос, водопадом рассыпающихся по плечами, а сейчас голова была непривычно легкой. Все произошло так, как она и думала — наемники привели её в семью, где Трайром заинтересовались. Мальчик обладал достойным потенциалом — и семья готова была рискнуть, принять его к себе.
— Ты его мать? — спросила старшая из дочерей.
— Да.
— Жрица Ксани?
— Чес'саун.
Брезгливо поджатые губы.
«Тихо, Скъяви, молчи! Жить хочешь, значит, молчи. Чтобы потом представилась возможность вырвать им сердца, сейчас нужно…»
— Его отец — маг?
— Да, он… очень… сильный.
Только не в плане чародейства. Неважно. Кое-что у младшего, по крайней мере, получилось — он сумел дать жизнь Трайру, который спас ей жизнь.
— Молоко есть? Вижу, есть. Будешь его кормилицей и нянькой. Два цикла, потом…
Многозначительная пауза. Конечно, зачем им жрица мертвой богини!
Потом ей обрезали волосы, как слуге. Отвели собственные покои, небольшие, но достойные. Даже приставили к ней трех рабов.
В общем, могло бы быть и хуже.
Итак, у нее есть два цикла, чтобы придумать, как выжить потом. Нужно стать сильной, нужной… незаменимой… но как? Всю жизнь она была жрицей, больше ничего и не умела. Может, родить еще одного колдуна?
Скъяви улыбнулась нелепой мысли. Взяла на руки спящего ребенка, запихнула в колыбельку, небрежно подоткнула одеяло. Мальчишка должен быть жив и здоров, так что волей-неволей приходится с ним нянчиться….
Тихо открылась и закрылась дверь. Наверняка это кто-то из семьи, рабы не умеют ходить так бесшумно.
— Привет, красотка.
Скъяви застыла на мгновение. Первым пришел страх, только затем гнев — и это ей не понравилось. Она жила в том охотничьем домике, как шушерица, и ведет себя так же!
Тем не менее, голос был знакомым, поэтому она спокойно обернулась, смерила мужчину презрительным взглядом.
— Что тебе нужно?
— Полюбоваться пришел. С короткими волосами тебе лучше, знаешь.
Скъяви не шевельнулась, продолжая сверлить его взглядом.
Тот самый наемник, который напал на них в подземелье, отошел в сторону, заглянул в колыбельку.
— Спит твой чародей. Ну, значит, ты теперь — кормилица. Надолго? Не то чтобы я хорошо разбирался в этой теме, но вроде как не больше года ребенку нужно молоко.
— Два. Два года, — процедила женщина. — Как ты сюда попал?
— Меня зовут Солафейн. Ловкий убийца. Попасть в комнату в каком-то жалком поместье… делов-то.
— Ну-ну.
— Ради тебя, между прочим. Не хочешь уточнить, какие планы у меня на твое будущее?
Он стоял, облокотившись на край стола, скрестив руки. Глаза мужчины с бесстыжей алчностью обследовали тело Скъяви. Она ощутила непрошенную дрожь — да, так бывало только раз. С Иззмиром. И чем все закончилось?
— И какие же планы?
— Хочу сделать тебя своей любовницей.
— То есть, чтобы я согласилась взять тебя…
— Нет-нет. Это я тебя возьму, и твоё согласие, — он сделал вид, что задумался. — Да, оно у тебя на лбу написано. И не только потому, что другого выхода нет.
— Я его найду.