Это была жалость. Не унижающая, а добрая, сочувствующая… и обращенная именно к нему. Понятное дело, что не привыкший к такому воин стал заикаться — но ему всё сошло с рук: от мужчин и не ожидали красноречия.
Вообще, надо сказать, ему повезло. Позиции Первого Дома пошатнулись, и то, что Ллос не отвечала на призывы, могло означать, что эта светлая пленница совсем не угодна Богине. И Мать уцепилась за предложение Иззмира, чтобы поскорее спихнуть обузу в чьи-нибудь другие руки.
Она сказал пару слов одной из жриц, и та вернулась в храм. Потом обратилась к своему народу.
— Слова этого мужчины кажутся мне не лишенными разумности. Однако мы должны отдать должное тем, кто захватил в плен нашего врага — пусть та семья и примет этот дар.
Измир замер, словно на него наложили заклятье оцепенения — ситуация ничем не лучше! Кто знает, что ждёт Тэсс в том Доме, в который она попадёт?
Но тут из Храма вышла посланная жрица, за неё шёл Ксандар. Он низко поклонился Матери Первого дома и принял из её рук ключ.
«Ксандар?»
Иззмир изо всех сил пытался придать своему лицу соответствующее выражение, но он не мог отделаться от впечатления, что глаза светлой пронзают его насквозь, читая в глубине души то, что он не доверял даже младшей сестре.
— На вашу семью ложится огромная ответственность — если Ллос одобрит ваше решение, её благодать оплетёт город. Если нет — виноваты будете вы одни.
Мать обвела суровым взглядом собравшихся дворян, нашла семью Кенррет, изрядно поредевшую — мать Эрелис, и её дочь Кирха. Всего лишь одна! Две другие погибли, ходят слухи, что младшую убил её же брат — тот, кого называют Ледяным Клинком. Они состояли в обычной для дхаэроу любовной связи, но этот серокожий приревновал девушку к кому-то. Впрочем, никто не разбирался в этом деле — спустя несколько дней после исчезновения Ксани Кенррет жрицы прочих богов, кроме Ллос, были убиты, так что её участь настигла её просто немного раньше, чем других.
И вот этой семье, от которой осталось всего ничего, позиция которой настолько шатка, насколько это вообще возможно — ей в руки вручен дар самой Богини, способный возвысить их или столкнуть в пропасть.
На это будет интересно посмотреть — в любом случае.
Ксандар кивнул брату, и Иззмир, поднявшись на несколько ступенек, грубо схватил пленницу за локоть. Она больше не обращал на него внимания, пристально глядя на Первую мать — даже не зная языка, она понимала, ко принимает решения.
— Не стоит вести её через весь город, — шепнул Ксандар Измиру, когда они подошли к своим.
Иззмир согласился, и эльфийку водворили в носилки, где уже сидели Эрелис и Кирха. Ксандар пошёл пешком — от него не убудет.
Иззмир всем своим видом изображал радость от того, что семье Кенррет доверена такая честь. Впрочем, нет, радость была настоящей — он ликовал, когда ему удавалось коснутся рукава одежды девушки, когда она чуть поворачивала голову, так что он видел её изящный профиль.
— Мать, как это произошло? — спросил он, что бы немного отвлечься от переполняющего его непривычного чувства.
— Ксандар стоял на страже у Южных ворот, — задумчиво проговорила Эрелис, разглядывая пленницу. — Он заметил движение в тоннеле и отправился проверить. Говорит, что она почти не сопротивлялась… куда уж ей.
В голосе женщины отчетливо прозвучало презрение. Да, по сравнению с крепкими, гибкими, налитыми соком дхаэроу Тэсс казалась хрупкой безделушкой, бесполезной, но драгоценной.
— И не смей так на меня смотреть! — громко сказал Мать, ударив Тэсс по щеке.
Голова девушки мотнулась в сторону, она зашипела от боли, бросила на дхаэроу яростный взгляд, но заставила себя опустить голову. На распухшей щеке остался красный след ладони. Иззмир подавил в себе желание отвесить такую же оплеуху матери — сдержался. Всю свою жизнь он только тем и занимается, что сдерживает порывы чувств, и так поднаторел в этом, что скоро, пожалуй, никаких чувств и не останется.
Глава 2
Вся семья Кенррет собрались в малом ритуальном зале. Мать села в кресло, больше похожее на трон, положила острый подбородок на кулак. Иззмир не без тайного удовлетворения отметил, что за последнее время она сильно сдала — осунулась, скулы натянули кожу, грозя её проткнуть. Он по-прежнему исправно варил для неё зелья — тем исправнее, что знал: от чахотки они не помогут, только оттянут неизбежный конец.