- Папа, не называя Дайзен…
- Свалка! Свалка! И ещё сто раз Свалка! Эта планета была, есть и будет свалкой человеческих душ. С этой момента ты житель метрополии и тебе 14 лет.
На Дайзен 2 можно размножаться без каких-либо ограничений. Планета, по факту, не заселена. Администрация колонии поощряет многодетность налоговыми льготами, бесплатными детскими садами, школами и доплатами для неработающих матерей. А вот Мирем давно и плотно заселён. Каждый житель метрополии может родить одного и только одного ребёнка. Право на второго можно либо купить за бешенные деньги на аукционе жизни, либо выиграть в лотерею, либо получить в качестве большой награды за выдающиеся заслуги и достижения.
Ни Рекоу, ни его жена не отказались от прописки на Миреме. У каждого как раз осталось нереализованное права на воспроизводство. Не превысив лимит, Рекоу сохранил прописку и для себя и для своих детей. Пусть Тоссан и Апилия родились здесь, на Дайзен 2, но они прописаны на Миреме и вполне могут переехать туда. Более того – за ними останется право на воспроизводство.
- Но отец!
Попытался было возразить Тоссан, но тут же заткнулся. Рекоу демонстративно вытащил из кармана второй шприц-тюбик.
- Пусть я далеко не молод, но у меня хватит сил всадить в тебя иглу. Выбирай: или ты молча собираешь свои монатки, или ложись рядом с сестрой.
Тоссан молча развернулся и побрёл в свою комнату. Уже на пороге он всё же обернулся и бросил:
- Апилия никогда не простит тебе этого. Никогда!
- Ещё как простит, – уверенно заявил Рекоу. – Когда пройдётся по золотистому пляжу в своём самом сексапильном купальнике, когда толпа поклонников свалится возле её ног – обязательно простит. И думать забудет о Свалке! И ты, не пройдёт и года, то же будешь называть эту планету Свалкой.
Хмурый Тоссан исчез в комнате. Уложив дочь по удобней, поправив короткий халатик, Рекоу вернулся на кухню. Аттелия сидит возле стола в глубокой растерянности.
- А я было подумала, что ты решил остаться, - призналась Аттелия.
- Дорогая, - Рекоу тяжело опустился на стул рядом. - Ты что? Тоже хочешь остаться?
- Нет, конечно же, - поспешно ответила Аттелия, - но… зачем так грубо?
- Она несовершеннолетняя.
- А-а-а если она подаст на тебя в суд? – не зная, что возразить, спросила Аттелия.
- На Миреме? В 19 световых годах от Свалки? Да её на смех подымут. По телеку покажут, как экзотическую зверушку. Сенсация! – подражая телеведущим, Рекоу взмахнул правой рукой. – Только на нашем канале! Молодая красивая идиотка хочет попасть на Свалку! Спешите видеть! Представь картинку.
Аттелия отвела глаза.
- Не печалься, дорогая, - Рекоу ласково обнял супругу за плечи. – Всё у нас получится. Вот увидишь. Собирай вещи.
Дети – отражение родителей. В дочери, как в зеркале, Рекоу узнал самого себя. Упрямство, ослиное упрямство, помогло ему продвинуться по служебной лестнице. Упрямство же забросило его на эту чёртову Свалку на долгие 20 лет.
Последние три дня он только для вида пытался убедить дочь, а сам, пользуясь связями в администрации, подготовил переезд. Витус Откен легко согласился помочь. Для него чем быстрей свалит старый Погонщик, тем лучше.
Через три часа возле служебного домика остановилась машина скорой помощи. Санитары, двое неразговорчивых парней, вынесли на носилках бесчувственную Апилию и, не задавая лишних вопросов, погрузили в машину.
Рекоу прожил на Свалке 20 лет, но всё нажитое имущество уместилось в пяти чемоданах. Тащить за собой на Мирем ещё и мебель не имеет никакого смысла. Что не влезло в пять заранее купленных чемоданов, то осталось на усмотрение витуса Откена, нового начальника тюрьмы Глот и нового хозяина уютного домика с окнами на самый большой на планете парк.
В анабиозном отделе космопорта Рекоу лично проследил за тем, как тюремные медики уложили Апилию в анабиозную капсулу. При виде бывшего Главного погонщика весёлые медики попридержали языки. А то обязательно отметили бы вслух великолепные формы его дочери. Вторым в ледяной сон Рекоу уложил сына, потом супругу. И, в самую последнюю очередь, лёг сам.
Через пару часов атмосферный челнок доставил контейнер с анабиозными капсулами на орбитальную станцию. Трудяга погрузчик, щёлкая широкими захватами словно вышедший на охоту краб, вытащил контейнер из чрева атмосферного челнока. Пыхтя маневровыми двигателями, погрузчик аккуратно подвёл контейнер к внешним фермам стоящего на приколе транспортника. Облачённые в космические скафандры докеры ловко прикрепили груз к «Метрополии».
Транспортник с Мирема почти полностью загружен контейнерами с медью, никелем и кобальтом. Через несколько дней он отчалит от «Снежинки» и возьмёт курс на Геполу, маленькую жёлтую звёздочку в 19 световых года от свалки человеческих душ.
Глава 9. «Бунт заключённых».
Зал видеонаблюдения Глотки ни чем не отличается от аналогичного в тюрьме Антал на Миреме. Выгнутая дугой стена густо заставлена мониторами. По середине зала пульт управления и три вращающихся стула с высокими спинками. Чайный столик и два глубоких кресла дополняют обстановку.
Кассен Откен, новый начальник тюрьмы Глот, сидит на стуле старшего смены и наугад переключает видеокамеры. В присутствии строгого начальника операторы видеонаблюдения держатся прямо, на лицах фальшивое выражение деловой озабоченности.
Как в дебильном реалити-шоу, многочисленные мониторы показывают жизнь Глотки. Под разными углами и ракурсами на центральном экране мелькают длинные коридоры, камеры, душевые, столовая и даже туалеты. Время позднее. Команда «Отбой» прозвучала час назад. Заключённые разошлись по камерам и уснули крепким сном. Но не все. В камере №419 пьянка в честь нового 1549 года только, только начинается. Ну ничего… Пусть Проф и блатные развлекаются. Не долго им осталось лакать самодельное пойло.
Ровно три недели назад Откен принял тюрьму у прежнего Погонщика. Времени вполне достаточно, чтобы вникнуть в обстановку и… ужаснуться. Господи! До какого же жалкого состояния довёл важное государственное учреждение этот ленивый жердяй со слащавой улыбкой.
По нормативам видеонаблюдение должно охватывать не меньше 95 процентов Глотки. На деле, после первой же проверки, с трудом набралось 50. Многие панорамные видеокамеры только напрасно мигали красными сигналами неисправности, а некоторые не работали вообще. Целые секторы жилых уровней, в том числе знаменитая камера №491, не просматривались вовсе. Но плохой надзор за заключёнными ещё цветочки.
Дистанционные замки на общих камерах работают через одного. Заключённые бродят по жилым уровням где попало и как попало. Надзиратели, заплывшие жиром бездельники, целыми сутками отсиживаются на постах и ни во что не вмешиваются. При первой же проверке Откен лично нашёл в личных ящиках заключённых массу запрещённых вещей. Лишняя кружка или второе полотенце – ещё куда ни шло. Миниатюрные самогонные аппараты, глянцевые порножурналы – ещё можно понять. Но стопка стальных лезвий без рукояток в тумбочке тюремного умельца – это слишком.
На гневные замечания зеки отвечают с плохо скрываемой усмешкой, как будто перед ними не начальник тюрьмы, а слабоумный. Такое впечатление, будто можешь сморозить перед ними любую чепуху, отколоть любую глупость, а они только улыбнутся в ответ и с пониманием похлопают по плечу.
Не-е-ет… Рекоу зло усмехнулся. Систему, при которой заключённые гнут пальцы перед администрацией тюрьмы, вместо того, чтобы смиренно гнуть спины на медном руднике, нужно ломать к чертовой матери. Раз к нему по наследству перешла кличка Главный погонщик, то его задача загнать весь этот сброд в стойло, чтобы стояли и мычать не вздумали. Но как? Ответ прост – отрежь голову, а тело умрёт само. В самую первую очередь необходимо обезглавить зеков.
В пухлых досье зама по безопасности Откен нашёл необходимую информацию. Восемь человек во главе с Профом составляют теневую администрацию Глотки. Именно они держат зеков в ежовых рукавицах, заставляют работать за, а сами целыми днями качают мускулатуру, валяются на койках или играют в карты. Но добраться до Профа и остальных не так легко.