— Как делишки, старик? — поинтересовался он у Уилсона.
— Замечательно, — ответил тот.
Лопес поднял скальпель повыше.
— Только бы добраться до одного из них. Из этих здоровенных бородатых скотов. Стоит кому-нибудь просунуть свою башку в окно, как чик — и все в ажуре!
— Я же всегда советовал тебе, Винни, стремиться к большему, чем можешь получить.
Лопес поддернул сваливающиеся с тощих бедер штаны:
— Значит, я прошью обоих бородатых ублюдков…
Винни вышел. Девлин отперла висячий замок шкафчика, осторожно достала из него большую бутыль эфира и сверилась с его этикеткой: (C2Н5)2O.
Подняв бутыль, она понесла ее к двери. Уилсон встал со стула и присоединился к ней.
— Что, док, объявляем химическую войну?
— Если вы предпочитаете метать в них рулоны туалетной бумаги, то валяйте, начинайте.
— А что это за дрянь?
— Эфир. Применяется для анестезии и, насколько я помню, выгоняется из серной кислоты и спирта.
— Мы собираемся их усыпить?
— Нет. Эта штука быстро испаряется, превращаясь на воздухе в газ. Смешиваясь с чистым кислородом, становится взрывоопасной.
Девлин снова посмотрела на бутыль, только сейчас понимая, какую страшную штуку она задумала. Думала ли она об этом, изучая химию в институте?..
Уилсон, разобравшись в ее чувствах, произнес:
— Они бы тоже могли метать в нас рулоны туалетной бумаги, но почему-то этого не делают…
Девлин кивнула и выдохнула:
— Пора…
Ацетиленовой горелке предстояло преодолеть еще не более пяти сантиметров стали, прежде чем замок отвалится от двери.
— Давай, — приказала Девлин Коули.
Негр присел на корточки возле баллонов и, повернув гаечный ключ, свернул вентиль первого цилиндра. Шипение ацетилена утонуло в шипении выходящего из баллона кислорода. Металл на двери светился уже ярко-оранжевым светом. Коули переставил ключ на вентиль второго баллона.
— Дверь открывается от нас, верно? — спросила Девлин.
— Верно, — подтвердил Коули, отворачивая вентиль второго баллона. Поток чистого кислорода рванулся в замкнутое пространство коридора.
— А теперь выходи и жди меня, — распорядилась Девлин. — Когда я вбегу, захлопни дверь как можно скорее.
— Все, они прошли, — сказал Коули.
Стальная дверь затряслась под ударами нетерпеливых кулаков, молотивших по ручке с другой стороны. Последние полтора сантиметра стали брызнули искрами, сдавая свои позиции. Коули прошел мимо Девлин и прикрыл дверь, оставив лишь узенькую щелочку. Девушка осталась наедине с шипящими баллонами и дрожащей дверью, которая едва сдерживала людей, собирающихся изнасиловать ее саму и убить ее друзей. Помни об этом, приказала себе Девлин. Никто их сюда не звал. Девушка подняла бутыль над головой обеими руками: нет, неудобно… Она встала в позу толкателя ядра, установив донышко бутыли на ладони правой руки. Да, так лучше… Желудок Девлин так сжался, что стало трудно дышать. Она обернулась на деревянную дверь, не дававшую кислороду перетекать в коридор: та была по-прежнему чуть-чуть приоткрыта.
Стальная дверь распахнулась настежь.
Девлин всем своим весом метнула бутыль вдоль коридора и тут же шарахнулась в сторону, ударившись задом и плечом в деревянную дверь: ввалившись в коридор, она не устояла на ногах.
В дверном проеме напротив человек с ацетиленовой горелкой в руках, сидя на корточках, ошеломленно смотрел на летевшую коричневую бутыль.
Девлин с пола подхватили чьи-то руки и мгновенно вдернули ее в коридор. Прежде чем Уилсон захлопнул дверь, Девлин успела рассмотреть, как бутыль разлетается вдребезги, ударившись об один из баллонов с кислородом.
Последовал чудовищный по силе двойной взрыв: раскатисто бухнул первый удар, почти следом раздался второй, несколько звончее и пронзительнее.
Крепкую деревянную дверь чуть не сорвало с петель ударной волной. Затем наступила оглушительная тишина. Коули поставил Девлин на ноги: та боролась с приступом тошноты.
— Все нормально? — спросил Коули.
Девлин кивнула, не спуская глаз с двери. Спустя несколько секунд она охрипшим голосом приказала Уилсону:
— Открой ее.
Боксер повиновался. Коридор между деревянной и стальной дверями, казалось, полностью освободился от всего живого. От взрыва эфира и кислорода сдетонировало оксиацетиленовое оборудование, что и послужило причиной второго удара. Четверо, в мгновение ока ставшие головешками и изуродованные осколками металла, лежали на полу неопрятными кучами. Пятого человека втиснуло в решетку ворот отброшенной взрывом тележкой из-под баллонов с газом.
Губы Девлин задрожали, и она зажала рот ладонью. Девушка чувствовала спиной устремленные на нее взгляды Уилсона и Коули, но оборачиваться не стала. Она довольна, что Грауэрхольц и его головорезы мертвы. Она довольна, что расправилась с этими ублюдками. И она не хотела, чтобы Уилсон и Коули видели сейчас ее лицо. Внезапно Девлин стала противна сама себе, и от радости вмиг не осталось и следа. Но теперь, по крайней мере, все кончено… Остальные, без понуканий Грауэрхольца, наверное, не захотят больше связываться с защитниками больницы.
Стальная дверь, висящая на одной петле, скрипнула и отодвинулась от стены. Из-за нее медленно выползла оборванная фигура.
Это был Грауэрхольц.
Его череп покрывал пепел сгоревших волос. Одежда выгорела до кожи. Правая рука была оторвана напрочь. Встав на подгибающиеся ноги, Грауэрхольц привалился к стене и съехал вдоль нее, оставляя за собой кровавый след.
— Гек!
В дальнем конце коридора появились Хорэс и Бубба Толсоны, обалдело уставившиеся на поле битвы. Осторожно пройдя сквозь дверной проем, они, переступив через тела, подошли к Грауэрхольцу.
Уилсон шагнул вперед и встал рядом с Девлин.
— Если вам захочется еще, то заходите, — достанется и вам, — предложил он.
Грауэрхольц медленно поднял свою башку и взглянул на них. Его единственный глаз, как всегда, блестел. Он открыл рот, но обожженные губы не выдавили ни звука. Оттолкнувшись от стены, он обрубком правой руки указал им прямо на Девлин. Глядя в глаза психопата, девушка поняла, что ее надежды не оправдались: Грауэрхольц не отступит сам и, пока жив, не позволит отступить другим. Со всей осторожностью, на которую только были способны, Толсоны обхватили своими лапищами главаря и понесли прочь из коридора.
— Эта тварь еще вернется, — сказал Уилсон.
Девлин согласно кивнула и пошла по коридору к распластанным телам.
— Вы куда? — поинтересовался Уилсон.
Коули же сразу все понял и двинулся следом.
Вдвоем они осмотрели пять тел. Человек, вжатый в решетку, и один из обожженных еще дышали, хотя и оставались без сознания. Врачи оттащили их в коридор, и Уилсон запер деревянную дверь.
— Как вы думаете, когда они снова пожалуют? — спросил он.
— Ты лучше должен знать этих вонючек, — огрызнулся Коули. — Так что отвечай на свой вопрос сам.
— Грауэрхольц находится в состоянии шока, — прикинула Девлин, — к тому же обожжен и истекает кровью. Даже он нуждается в медпомощи и обезболивающем. Может, вообще не оклемается настолько, чтобы вернуться.
Уилсон и Коули с сомнением посмотрели на нее.
— Нет, правда, если в течение ближайших двух часов у него хватит сил, чтобы подойти и постучаться в дверь, я сама ему открою.
— Видишь, Лягуша, все в порядке, — сухо сказал Уилсон. — Гек вернется не раньше чем через два часа.
— За одно лишь я не устану благодарить Бога, — ответил Коули.
— За что это?
— За то, что ты попытался стать боксером, а не комиком…
Коули подмигнул Девлин и прошел в палату Крокетта.
— Попытался? — переспросил Уилсон. — В каком это, черт возьми, смысле — „попытался“?
Армированные стекла двух окон палаты были разбиты, но атака захлебнулась. Девлин и Коули опустили двух раненых на пол. Винни Лопес тут же предложил перерезать им глотки, но Уилсон решил не мараться.
Не успела Девлин присесть на корточки над одним из раненых, как почуяла неописуемо мерзкий запах. Она подняла голову. Уилсон и Лопес тоже скривились. Девлин обернулась.