Казалось, со всего белого, а скорее всего совсем не белого света собрали всю гнусь, погань и нечисть да привели на малую ночную полянку в нехороший лес. Именно нечисть, иначе и не назовешь.
Нелепая стая выжидала. Чувствовалось, что ждать ей нелегко, что эти гады с трудом себя сдерживают. Ну что ж, Иван не привык плыть по волнам.
Хватит уже ждать да догонять. Он открыл глаза и уставился впрямую на шакала. Тот задрожал как-то уж совсем дико, затрясся и вдруг завыл пронзительным мерзким воем. Стоявшие рядом с ним твари отпрянули от него, отступили на дватри шага, у кого как получилось. А кольчатый гнусный червь с желтыми глазами наоборот - пополз к Ивану, медленно выгибая свою бесхребетную бледно-зеленую спину. Ну, ползи, ползи, дружок, мы тебя приветим! - подумал Иван. И не дожидаясь, пока мягкий клюв этой гадины коснется его ноги, отработанным молниеносным приемом размозжил ее плоскую безмозглую головенку прикладом лучемета.
Ну, кто следующий?
Червь бился клубками, свивался в кольца и выпрямлялся стрелой - совсем как земная змея, у которой отрубили голову. Но Иван не смотрел на него. Он был готов поочередно или скопом расправиться с этой разношерстной стаей.
Это не противник, не враг! Его противником может быть существо наделенное помимо силы разумом.
А эти... Они ринулись на него все вместе, разом, справа и слева. Он опередил этих тварей, он уже был на ногах. И он не отбивался. Он нападал:
трещали хребты, вылетали клыки из пастей, обвисали на переломленньгх шеях головы гадин, он их бил прикладом, бил кулаками, ногами, он крушил их, не считая нужным хотя бы раз нажать на спусковой крюк лучемета или парализаторов. Ему вдруг захотелось выместить на ком-то свою злость, свое непонимание происходящего, свою душевную сумятицу, обиду жгучую. И он молотил этих лесных зверюг так, как их и их родичей еще наверное никто и никогда не молотил.
Это было лютое смертное побоище. Вопли, стоны, рыки, взвизгиваний, предсмертный вой - все сливалось в жуткую какафонию, эхом неслось под сводами безмолвного до того леса. Иван бил их беспощадно, не давая бежать, отрезая все ходы к отступлению, настигая и добивая одним точным ударом...
Они уже и не сопротивлялись - они были охвачены животной безумной паникой.
А он все бил их! Этих гадин нельзя было жалеть, эта нежить не заслуживала жизни!
Но он видел и странное, необъяснимое - разодранные, разорванные в клочья трупы нежити и отдельные члены, корчась, извиваясь, содрогаясь, уползали в лес.
Это было непостижимо, но это было!
Напоследок он настиг мерзкого шакала с человечьими глазами, снова сшиб его с лап. Потом подхватил за задние и кряду раз пять приложил о ствол шипастого пахучего дерева. И наконец, уже зверея от мерзкой жижи, которую нельзя было назвать кровью, но которая заливала его лицо, руки,, ноги, Иван разодрал шакала напополам, швырнул к змеящемуся ручью. И затих.
Он ждал. Теперь была его очередь. И он увидал то, чего хотел. Обе изодранные половины шакальего тела, потрепыхавшись немного, поползли в разные стороны, но за стволы, за стволы этих мрачных корявых деревьев.
Они ползли медленно, цепляясь бледными тонкими когтями за каждый выступ, вгрызаясь в мшистую землю, вытягиваясь, истекая зловонной жижей, но ползли, ползли! Ивану стало нехорошо и от увиденного, и от содеянного.
Зачем было так выходить из себя! Эту нежить достаточно было пугнуть хорошенько, и все! Зря он так, зря! Но какое-то внутреннее чувство подсказывало - все верно, только так, ведь нежить набирает силы из бессилия противника, ей нельзя давать пощады, ибо она, властвуя над слабыми, не щадит никого и никогда!
Останки шакала скрылись за стволами. Иван оглядел полянку - она была чиста. Лишь чьи-то пузырящиеся внутренности поблескивали в-тусклом свете да все продолжал извиваться безголовый червь, видно, он был иной породы, чем прочая погань. Плевать! Ивану было плевать на всех гадов этой планеты! Он уже не верил, что тут мог быть кто-то нуждающийся в помощи, тем более, кто-то сумевший послать кодированный сигнал в такую фантастическую даль.
Да, Земля была сказочно далеко отсюда. Можно считать, что ее и вовсе не было, ибо такие расстояния сводили на нет все, что лежало за ними. Эх, Земля, Земля!
- А ну выходи! Кто там еще есть! - заорал Иван во вею мощь своих легких. - Выходи на честный бой!
Ему самому было немного смешно. Разбушевался!
Разошелся! А осторожность, а контроль над обстановкой?
И это космолетчик эстра-класса?! И это супердесантниксмертник?! Хорош!
И он с силой ударил себя по колену.
И повалился спиной к тому самому стволу кедра, под которым столь мирно почивал: Что-то с ним происходило не то, что-то непонятное и незнакомое ему самому. Никогда в жизни он не стал бы вести себя столь дико и неосмотрительно, как он вел только что. Это же был вызов, так можно было расстаться с жизнью ни за грош! Глупо!
Чудовищно глупо! Потерять контроль? Нет, он вспомнил, что контроль он над собой не терял, он крушил эту нежить расчетливо и верно. Ну а теперь?
Что дальше?
Из лесу, конечно, на "честный бой" никто не вышел, не выполз, не вылетел. Только из-за ствола вдруг вытянулся безразмерный бледненький, но прочный отросток и принялся шустро и деловито прикручивать Ивана к дереву.
Ничего у травянисто-пресмыкающегося паразита, конечно, не вышло - Иван сразу пресек все это дело, выдрав из ствола корневище-голову паразита и отшвырнув за ручей. Это не опасности, не те, кого можно испугаться!
Иван снова прикрьш глаза. Ему не хотелось вставать до рассвета. Но он чувствовал в себе силы продолжать путь.
Путь? Но куда?!
Под деревом так хорошо лежалось, ах, как хорошо!
Рассветы и закаты, если их так можно назвать, были в этом загадочном лесу непредсказуемыми. И потому, когда где-то наверху слегка забрежжило, хотя по Иванову расчету было еще совсем не время, он не удивился. Ночь прошла нормально, и слава Богу!
Он доберется до цели! Все ночные страхи и сомнения рассеялись.
Полумрак воспринимался как свет - привыкнуть к нему было делом недолгим. А раз утро, значит, пора в путь!
Иван встал. Размялся. Еще раз осмотрел место ночного побоища. Из свежей норы торчали останки червя, ктото их торопливо утягивал вниз, под землю. Больше ничего не было. Лишь валялся под стволом пахучего шипастого дерева боевой гамма-резак, оброненный Иваном.