Это штуковина сработана не у нас. Но вы все сразу поймете, когда она будет в ваших руках.
Иван потянулся к сверкающему гранями чуду.
Рука его прошла сквозь грани, не ощутив ничего кроме воздуха.
- Там он будет с вами, - сказал одутловатый, - и вы сможете его взять, не беспокойтесь.
Ивану не нравилось все это. Ох как не нравилось. Но что он мог цоделать.
Да, он сам дал им согласие. Он подписал себе смертный приговор. И его не спасут ни эти скафандры, сколько бы их ни было, ни эта Чсуперкапсула последнего поколения, еще засекреченная там, на Земле, но уже подвластная ему и принадлежащая ему, ни этот... где же он?!
Иван задрал голову вверх. Черная страшная пропасть несла его в неизведааные глубины. Но до дна было бесконечно далеко. И где оно - Дно?!
Кристалл высветился неожиданно. Он возник сверкающей хрустальной каплей во мраке. Он оживил это мертвое пространство переливом волшебных неземных граней. И сам поплыл к Ивану.
- Ладно, - сказал Иван, нащупывая теплый непонятный предмет, вкладывая его в нагрудный карман. - Может, и впрямь пригодишься.
Чувствовал он себя отвратно: болела голова, суставы выворачивало, во рту, казалось, хрустел песок. Так всегда бывало после внепространствейного переброса на непомерные и непредставимые расстояния - не привыкать!
И еще отшибало память, будто после какой-нибудь внутричерепной травмы... по сути дела, эти перебросы всегда были "травмами", выдержать их могли пока еще очень и очень немногие. Обычный рядовой землянин со средним здоровьишком и набором всегда таящихся в нем болезней или вообще отдавал Богу душу в месте "всплытия" или же терял разум, превращался в безмозглого, пускающего пузыри идиота. Большой Космос пока еще был не для всех, несмотря на то, что вот уже шесть веков шло его освоение, шла Великая и Вечная Война с Пространством.
Болтаться во мраке и холоде - штука малоприятная.
Иван, матеря сквозь зубы приславших его в эту гибельную дыру, расправляя затекшие, гудящие руки и ноги, включил малый локтевой движок капсула стала приближаться. Да, ощущение было обычным, не ты движешься в черной пустыне, а к тебе приближаются предметы... если они близко, если они рядом. Молчаливые пылающие пульсирующим огнем звезды недвижны и неизменны.
Они падают. Падают в Пропасть, как и все в мире.
Капсула была экстра-класса. Иван разбирался в этом.
Такая стоила безумных денег. И они не пожалели средств. Стало быть, дело серьезное, очень серьезное.
Ажурные хитросплетенные фермы проплыли мимо, поражая глаз причудливой сканной вязью. Чаша отражателя светилась знакомым черным скрытым пламенем, непостижимым для человека. Среди поисковиков считалось дурной приметой заплывать в чашу, даже при необходимости осмотреть ее - это дело обычно передоверяли технарям. Но Иван плевать хотел на все эти приметы и причуды.
Он заплыл в черную полусферу с микроскопическими бритвенными краями.
Незримое, пока еще бездействующее поле, пронзило его насквозь со всех сторон, сдавило. Мрак чаши был чернее и страшнее мрака Вселенной. Даже на фоне черной пустоты Пространства отражатель казался провалом в безысходную тьму. Он втягивал в себя, засасывал... Что мог отражать он, всепоглощающий и бездонный! Но он был именно отражателем - отражателем той силы, что рождалась в полуметровой верной сфере-геодрайвере, висящей в его черной пасти. Когда-то много лет и веков назад мощь двигателей и движителей измерялась, как знал Иван, в лошадиных силах. За всю историю планеты Земля на ней не было столько лошадей, сколько их было сейчас в этой полусфере.
Циклопические силы таились в ней.
Иван ускорил ход. Теперь он несся прямо к люку верхнего шара, скользя взглядом по матово серой поверхности капсулы. Ни единой царапины! Ни вмятинки!
Ни щербинки! Новь?! Он всю жизнь мечтал о такой! И эти дедовские, но такие милые поручни-переходы! Он замер на минуту. Погладил рукой черную витую поверхность. В глазах полыхнуло. И увиделись ни с того, ни с сего два расплывчатых силуэта, то ли опирающиеся на поручни, то ли висящие на них, конвульсивно вздрагивающие, нестойкие... Иван тряхнул головой, зажмурил глаза. Но видение не пропало сразу. Оно было внутренним.
Медленно растаяли сиренево-желтые сполохи пламени, пропали силуэты.
Что за брея?! Откуда это?! Почему?!
Ивана бросило в пот - не хватало еще галлюцинаций, миражей! Так и вовсе можно свихнуться! Там, на этом чертовом приеме с хрустальным полом и жуткой старухой. Здесь! Он еще раз выругался, вслух, не стесняясь никого кого туг можно стесняться! Приложил ладонь к выступу у люка. И сказал:
- Сезам, откройся.
Створ исчез, будто его и не было. И Ивана мягко втянуло внутрь.
- Все. Хватит психовать. Надо работать, - сказал он сам себе несвойственно строгим тоном. Но он вовсе не шутил. Ему и на самом деле хотелось как можно быстрее покончить со всеми этими заданиями и разведками, расследованиями и выведованиями. Не его это занятие, не его!
Первым делом он разоблачился и полез в биодушевую, где его сразу подхватили на свои мягкие и упругие руки регенерационно-тонизирующие струи, завертели, закрутили, вернули в него жизнь и вообще, вновь его создали.
Иван выполз из душевой на четвереньках, дополз до круглого бассейна, свалился в него. И уснул. Захлебнуться в оксигидросоставе было нельзя, им можно было дышать еще лучше, чем самым надоенным кислородами и озонами земном воздухе где-нибудь в тайге, кедраче, вдалеке от людской суеты. После кошмарного истязующего переброса все это казалось подлинным спасением.
Да, у Ивана не было времени лежать в реанимации месяц-другой, ему нужно быть свежим и готовым к действию через час, самое большее, два. Он спал, но он знал это - его внутренние часы уже работали в новом ритме.
Программа пока не напоминала о себе. Пока.
Он проснулся сразу. Не было ни полусна, ни дремотного оцепенения. Его словно выбросило из небытия в жизнь. Не одеваясь, не вытираясь, он почти бегом полетел в рубку. На миг замер перед сенсопультом. Включил полную прозрачность. Капсула шла полным ходом к цели. Ее программа работала.
И снова он, совершенно голый, беззащитный, висел посреди Черноты.
Падал в Пропасть. Прозрачность была абсолютной. Она давала полное ощущение Пространства.
Она пугала. Она убивала. Редко кто из космолетчиков пользовался ею полностью. Иван был тем редким исключением - он оставался самим собою и на теплой Земле и в ледяном Космосе. Он любил и Ее, и Его.