Иван вяло отмахнулся. Ему сейчас было важнее иное - Алена.
Он ласкал ее, Шептал ей что-то на ушко, гладил шелковистые волосы. И ничего не видел.
А за его спиною маслянистым огромным пузырем вспучивалось черное озеро. Вскипали буруны, расходились кругами плотные, будто резиновые волны, пенились гребни... Иван понял, что творится нечто неладное, лишь когда его и Алену захлестнуло чуть ли не с головой. Он вскочил на ноги, подхватил лучемет и меч. Протянул руку.
- Ну, давай же, скорей!
Он смотрел на Алену, но краем глаза видел, как из черноты высовываются толстые извивающиеся щупальца, как вздымаются они кверху, как выплывает из немыслимых глубин поблескивающаЬ багровая спина, как высвечиваются янтарем два огромных глаза на птице-жабьей клювастой морде размером с двойной бронеход.
Из черного озера всплывало огромное чудовище, очень похожее на то, что пожирало несчастных, беззащитных женщин, но не трехглазое - у него было два глаза, как у обычного земного существа. Эта тварь не смогла бы ужиться на Земле - она бы просто-напросто сожрала все живое и потом околела бы с голоду, это было написано на ее тупой алчной морде.
- Бежим! - Алена первой вышла из оцепенения.
- Куда? - машинально спросил Иван. Он собирался было дать полный залп из лучемета. Путей к отступлению не было.
- Я вижу куда. Бежим!
Она потянула его за руку. Через несколько секунд, чудом увернувшись, от жирных извивающихся щупальцев, они выбрались на изломанный уступ, возвышавшийся всего лишь в пяти или шести метрах от их ложбинки. Чудище наползало сзади, оно почти настигло их, когда Иван тоже "увидел".
Обрыв заканчивался пропастью, в которой не было ни капли воды. Это было непостижимо. Но это было! По всем законам, природы черная маслянистая жидкость должна была давным-давно перелиться сюда, заполнить пропасть. Но она стояла, огражденная хрустально-прозрачной стеной. А дна пропасти не было видно.
- Туда! - она снова дернула его за руку.
- Ты с ума сошла Иван оглянулся - из широченного зубастого клюва отвратительной твари сочилась темная кровь, к чешуйчатым наростам прилипли длинные черные волосы одной из жертв. И хлюпанье, чавканье, хруст дожевываемых костей- Надо прыгать, Иван, надо!
- А-а! Была не была!
Они разом оторвали ноги от каменистого выступа, воспарили на миг и, подчиняясь неумолимым законам природы, полетели вниз, в бездонную пропасть.
Часть четвертая
ЛАБИРИНТЫ УЖАСА Гнетущая тяжесть Пустоты порождает безумие. Кто не испытал давления невесомой призрачной Пустоты, этого Вселенского циклопического гнета, тот никогда не сможет узреть даже тени Мироздания, ибо живет он в собственном воображаемом плоском мирке, где живут миллионы ему подобных жующих и испражняющихся животных, наделенных мозжечково-растительным полуразумом.
Пустота смотрит на суетливо копошащееся человечество ледяными свинцово-пустыми глазами Вечности. О, хомо сапиенс - покоритель Вселенной!
В глазах, взирающих на тебя Извне ты - плесень на самой нижней, самой грязной и разбитой ступеньке. Ступеньке, предваряющей бесконечную лестницу, переплетающуюся в миллионах измерений, прорывающую миллиарды пространств и восходящую к Престолу Вседержителя. О, человечество раковая опухоль живой материи! Из пустоты пришло ты, в Пустоту и уйдешь А что есть одна из капелек твоих?! Одна из крох, наделенных ощущением себя?! Ничто! Бесконечно малая ускользающая в пустоту величина. Пустота, растворяющаяся в Пустоте и порождающая двойное безумие. Безумие, воспринимаемое явью.
Это было полное растворение. Ивану не удавалось достигать ничего подобного даже в те редчайшие минуты, когда он после тренировочных гипермедитаций уходил в ничто, растворялся в нирване, сливаясь собственным "я" со всей Вселенной.
Ощущать себя частицей Господа Бога было и ослепительно прекрасно и одновременно очень тяжело. Быть ничем. Небыть! И одновременно созерцать триллионы миров, составляющих Мироздание, и быть самими этими мирами.
Пустота, включающая в себя всё сущее и всё предсу-щее, открывает глаза и ввергает в безумие, которое на окраинных, периферийных полях граничит с Высшим Вселенским Разумом. Тяжко быть частицей Господа Бога. Но стократ тяжелее осознать - не мнишь ли ты себя Божьим избранником, не играют ли тобою силы иные, злые, противопоставляющие себя Силам Света. Много званных, да мало избранных! Души, взалкавшие Высшего и воспарившие в гордыне, растворенные в Пустоте и отвергнутые ею, наполняют Черные пропасти, ибо ищя Бога, нашли дьявола, растворились в нём и умножили Легион Зла. Всем есть прощение в этом мире, все призваны в жизнь и, пройдя по ней, не утратив души, призовутся выше, все, созданные по образу и подобию - суть Божий посланники в видимое и ощущаемое Мироздание. Все, кроме легионеров Черных Сил. Безумие, выдаваемое за разум, безверие, называемое верой, разрушение всего и всюду - вот черная мета, клеймо на сатанинском лике легионера.
Безумие и Пустота - вот пристанище отказавшихся от Бога. Но грань между разумом и безумием неуловима. Идущий по ней, идет по лезвию бесконечного бритвенной остроты меча. Страшен его путь.
Еще никогда Иван не ощущал столь явно и зримо беспредельность и всевременность Вселенной. Он знал - это Миг! Но в Миге скопились эпохи прошедшие и будущие, в Миге сплелось все, что было и будет. Он побывал везде, познал всё, впитал в себя мудрость и безумие тысячелетий не только Земли, но и всех обитаемых миров. За этот Миг он успел прожить полную жизнь каждого из бессчетного числа живых существ, населявших Мироздание трилли-онократно родиться и умереть, испытав все блаженства и все муки, восприяв все радости жизни и все кары, пытки, казни. Это был миг прикосновения к Господу... а может быть, всё было не так, наоборот. Неисповедимы пути Провидения.
Он открыл глаза, когда погиб последний из миров, когда в лютых корчах скончался последний из обитателей Мироздания, когда сама Вселенная перестала существовать. Все кончилось - и его отбросило назад, в ту, маленькую, крохотную точечку бытия, в которой он должен был продолжить свое существование. Продолжить и испытать все, что суждено испытать, ибо никому не дано уйти от исполнения жребия своего.
Он не летел, не падал, не стоял, не сидел, даже не лежал. Он погружался в кристалльно-прозрачной жидкости, вязкой и сковывающей движения, но вовсе не мешающей дышать. Погружение это было словно бы выходом из небытия, .из растворения в нирване. Но оно не было падением. А Иван точно помнил - они прыгнули в пропасть! Прыгнули, очертя голову, спасаясь от чудовищного Молоха-людоеда, настигавшего их, обдававшего своим вонюче-убийственным дыханием. Почему они не упали? Где дно пропасти?! Где Алена?