Алена вдруг улыбнулась загадочно.
- Но ведь ты сам, к примеру, и там побывал, - проговорила она тихо, - и вот сейчас здесь.
- У меня работа такая, - отрезал Иван, - я десантник-смертник. А планеты должны висеть там, где они должны висеть, все они на учете, все зарегистрированы...
- И что же, вы всегда контролировали эту, так сказать, планету?
- Нет, - Иван побледнел, - не всегда она недавно вынырнула из подпространства, а может, из другого измерения или Осевого. Никто толком не знает.
- А ты помнишь, как это восьмилапое чудище говорило, что они ушли и блуждали где-то сорок миллионов лет?
- Но ты же была без сознания! - удивился Иван.
- Мой мозг работал. И страху я натерпелась на сто лет вперед. Но не могла пошевелить не то что рукой, а даже губами...
- На губах у тебя была блаженная улыбка.
- Не отвлекайся! Я не знаю, где они блуждали и сколь-ко!Но я вошла на Полигон в свое время, в тридцать первом веке, а не сорок миллионов лет назад.
- А ты знаешь, какой сейчас год? - спросил неожиданно Иван.
- Нет, - ответила Алена.
И они замолчали. Каждый пытался осмыслить случившееся. Но разрозненные, несхожие меж собою осколки не хотели складываться в единое целое, даже в часть целого.
- Полигон со всей энергетикой, производством, звездолетами, людьми, воссоздаваемыми тварями и биосферами замкнулся. Верно? - спросил Иван.
- Почему ты так думаешь?
- Да иначе сюда постоянно проникали все новые и новые люди твоего времени, они бы работали здесь, как тогда. А мы никого не встречали. Кроме тех несчастных, конечно, но эти женщины не похожи...
- Не торопись с выводами, - оборвала его Алена, - я начинаю понимать твою мысль. Произошла какая-то авария, верно? Полигон свернулся. Доступ извне прекратился полностью?!
- Да, если не считать моего проникновения. И еще нескольких резидентов с Земли. Но это были все без исключения люди моего времени.
- Ты мог и ошибиться.
- Нет, - резко ответил Иван. - Алена, нам надо идти! Потом продолжим.
Погляди!
Он указал рукой на тот конец лабиринта, из которого на них бежал еще совсем недавно шестилапый голем-убийца. Иван точно помнил - там был один ход. А теперь высвечивались сразу три ответвления. Да еще наверху чернела дыра - то ли колодец, то ли лаз.
- Здесь все меняется! Надо идти.
Он помог ей подняться. И они быстро зашагали вперед. Ни меча! Ни лучемета! Иван ощущал себя голым, жалким, беспомощным. Но вида он не подавал.
- Я хочу есть, - пожаловалась Алена на ходу, неожиданно, тихо. - И пить, у меня все в горле пересохло.
Иван ощупал оставшиеся карманы-клапаны и накожные пояса-тайники.
Стимуляторов нет. Концентратов тоже нет. Несколько шариков "твердой воды".
И все. Нет! Есть еще что-то! Он с изумлением обнаружил у лодыжки что-то крохотное, твердое. Это был Кристалл! Усилитель съежился до неузнаваемости, поблек, утратил больше половины своих граней. И все же это был он.
- Погляди! - Иван поднес крохотный светящийся многогранник к глазам Алены.
- Откуда это у тебя? - удивилась она.- Очень похоже на дистанционный пси-генератор. Ну-ка, дай мне! Она взяла Кристалл в руку.
- Нет, не такой. Но все равно надо попробовать. Грациозным движением она сунула Кристалл себе под мышку. Улыбнулась Ивану виновато.
- У нас нет поблизости гиперструктур. Приходится обходиться без них.
Здесь, - она похлопала себя по предплечью, указывая на то местечко, где скрылся еле светящийся усилитель, - при определенном навыке концентрируются слабые псиполя и поля тонких материй. Ты должен знать, этим знаниям не века, а тысячелетия, даже десятки тысячелетий... Ну, ладно, хватит об этом.
Пускай полежит, если я не ошиблась, не спутала псиген с какой-то другой штуковиной, он малость подзарядится.
- Пусть подзарядится, - согласился Иван. И тут же забыл про Кристалл.
Они шли вперед, все время придерживаясь правой стены, чтобы не заплутать, не вернуться на прежнее место. Разветвлений становилось все больше. И кому могло прийти в голову проложить столь изощренные ходы в подземной толще?! Временами им встречались странные полупризрачные фигуры в расплывчато-туманных балахонах, с капюшонами на головах. Первый раз они одновременно вздрогнули, испугались, но потом Иван убедился, что фигуры эти не просто унылы, тоскливы и беспомощны, но и бесплотны. Это были призраки, фантомы, миражи. Но они встречались все чаще. Они провожали путников безнадежно отсутствующими взглядами из-под капюшонов, спешили слиться с сумерками переходов, ответвлений, лазов. Эти тени напомнили Ивану бесплотных существ у лестницы, тех самых существ, среди которых оказалась вдруг она, его Света. Вспомнились ее наполненные болью глаза... Воплощение неживого. Воссоздание несуществующего! Да возможно ли это?! А если возможно, то почему бы ей, погибшей при входе в Осевое Измерение, не оказаться здесь, среди теней, не живых и не мертвых. Как это нелепо и страшно! Иван даже думать не мог о подобной невыразимой словами участи.
Лабиринты обреченных! Они все обречены! Неужели Алена права, неужели отсюда нет выхода.
Она уловила его мысли.
- Иван, - прошептала она совсем тихо, - а ведь мы станем такими же тенями. Я знаю! Мы будем вечно скитаться в лабиринтах обреченных. Не хочу!
Я не хочу этого, спаси же меня! Иван, предчувствия давят, они душат меня. Я еще не проснулась. Я просто еще не проснулась до конца... А может, он все-таки прав? Может, меня давно нет? Может, только тень моя идет с тобой рядом, такая же как эти?! - Она вытянула руку. И та прошла сквозь призрачную фигуру в сером балахоне, прошла насквозь, не ощутив ни тепла, ни холода.
- Пока я тебя люблю, - ответил Иван, - ты будешь самой живой. Запомни это хорошенько, и больше не приставай!
Именно этот резкий, твердый и даже несколько грубоватый ответ успокоил ее. Она снова попросила пить. И снова Иван не дал ей шарика. "Твердую воду"
надо было экономить.
Он постоянно ожидал, что включится Программа. Он был наготове. Иван собирался вступить в серьезную схватку с ней. Надо было перетерпеть все, но выдрать из собственного мозга эту мерзость. Пускай она даже и способна вести его к цели, пускай она спасает его иногда, все равно. Он вырвет ее!
Он не зомби! Можно было бы сконцентрироваться на этой задаче сразу, прямо здесь, собраться раз, но полностью, освободиться от зависимости, от чужого влияния. Но он боялся останавливаться. Он шел в полубреду, в тихой наползающей на мозг горячке. Снова мерещились тени давно убиенных родителей его - белые фигурки в скафандрах, синее и оранжевое пламя, бессмысленно жестокие глаза не-гуманоидов и прожигающие кроваво-красные глазища гир-гейских клыкастых рыбин. Потом неожиданно перед взором всплыли большие хрустальные шары, в которых были заключены головы, двуглазые и трехглазые.