- Мы идем к цели! - глухо сообщил Балор.
- Отлично!
Иван спрыгнул с живых носилок. Он не замечал в своем теле и следа усталости. Он вновь был здоров и силен. Лишь побаливали полученные в последней схватке раны. Но Иван умел терпеть боль, он просто отключал болевые центры - без таковых навыков он давно бы гнил в земле... точнее, в почве какой-нибудь не слишком гостеприимной планеты. Одиннадцать Лет назад на одном из форпостов планеты-призрака Янтарного Гугона, который только для несведущих был планетой, а на самом деле представлял собою невообразимо сложный сверхпространственный мир, закинувший свои щупальца во Вселенную, Иван попался в лапы оон-гугов, племени разумных насекомовидных самопожирающихся молюсков. Двадцать дней они пытали его, подвергая тело изощреннейшим испытаниям. Любой землянин скончался бы в первый час, стойло бы ему испробовать на себе первую дозу проникающего излучения-данга - биоэнергетического оружия гугов; Излучение это, не разрушая материи - ни живой, ни мёртвой - выматывало до предела нервную систему, причиняя сверхадские страдания жертве. Иван выжил. Он полностью отключил все болевые центры. Ему это стоило дорого - полтора года он лежал в параличе на станции ХС124371-УА за тысячи световых лет от Земли; Его буквально собирали по кускам. Что значили для него обычные раны, нанесенные мечами и копьями? Детские царапины!
Они шли по сверкающей пещере. И не было видно ей ни конца, ни края.
Лишь позвякивали мечи, гремели щиты да раздавалось мерное сопение угрюмых воинов.
А Ивану вспоминалось забытое. Он помнил эти пещеры. Той старой, утраченной памятью помнил - пещеры были в Системе. Он не мог выделить деталей, подробностей. Лились какие-то сверкающие водопады, мрачно поблескивали сталагмиты и сталактиты. Приходило вдруг непонятное слово Квазиярус. И уходило.
- Представляй цель! - напоминал Иван Балору.
Тот важно покачивал головой.
Пещера казалась бесконечной. Но Иван начинал понимать другое: в любом объеме они могли находиться сколько угодно, идти и идти, даже лететь, рваться вперед, не приближаясь ни на вершок к цели. И в то же время можно было мгновенно преодолеть этот объем, будь то утроба или пещера, лес или пустыня. Надо только подобрать ключик, найти узловую точку. Беда, что все везде по-разному! Ему вспомнилась избушка в лесу и пыльный чердак на Хархане. Там ему кто-то все время помогал, кто-то вел его". Кто? Он так и не понял, до конца. Здесь ему тоже помогают, Авварон, к примеру. Не приведи Господь, иметь таких помощничков!
Неожиданно Балор, шедший словно сомнамбула, хлопнул себя огромной ручищей по лбу, задышал тяжело. Снова поползли по его уродливому челу морщины" И пещера резко ушла вверх. Иван успел подхватить Алену, прижать к себе. Нет, это не пещера ушла вверх. Это они все, весь большой отряд, неожиданно, разом, как-то нелепо, необъяснимо провалились вниз. Водопад.
Сверкающий водопад!
Мимо проносило целые пласты, слои, и все;искрилось в ослепительных брызгах. Что это было, Иван яе мог сказать - то ли они проваливались в разверзшуюся воронку, проваливались в глубины планеты, к ее ядру, то ли их несло в иных пространствах и измерениях. Но всеэто было очень похоже на Хархан, на тамошние чудеса.
- Что с нами? Куда мы падаем? -- возбужденно шептала в ухо Ивану Алена. В ее голосе не было и тени вопроса.
Она просто говорила, и у нее перехватывало горло. Это было невыносимо.
- Мы идем к цели, - ответил Иван.
Бородачи гоготали, переругивались, сверкали глазищами. Им явно нравилось падение.
Иван держал Балора за бронзовый пояс. Вернее сказать, он сам держался за него, ибо массы их были несравнимы, Балор был втрое, а то и вчетверо крупнее Ивана и мощнее. Одноглазый гигант не выказывал тревоги. Видно, такие падения были для него привычными.
- Долго еще? - поинтересовался Иван.
- По-всякому бывает, - невнятно ответил Балор.- Может выбросить сразу, а может крутить да вертеть очень долго.
- Думай о цели, думай! - напомнил Иван. Их сильно тряхнуло, перевернуло, ударило обо что-то твердое, но невидимое. Иван задрал голову вверх. И ему открылось серенькое безоблачное небо, высокое, бесконечное.
Оттуда они явно не могли упасть.
- Иван,смотри! - Алена вовремя успела указать ему на рваную, уродивую трещину в земле, которая затягивалась прямо на глаза. - Нас оттуда выбросило, Вот чудеса, падали вниз, а выбросило наверх!
- Этим нас не удивишь, - ответил Иван.
Воинство ползало по растресканной земле, подбирало шлемы, мечи, копья, щиты - при ударе все это послетало с бойцов. Балор потирал ушибленный бугристый лоб.
- Что дальше? - поинтересовался Иван.
- Ничего, - с горделивостью, даже спесью ответил внук Велса, сын Зель-Вула, - теперь надо ждать. Ворота появятся сами. Но если они снова отобьют наш штурм, нога моя больше не ступит в этот проклятый Внутренний мир! Клянусь богами лабиринтов и Великим Велесом, властителем всех подземных миров! - - И долго ждать?
- Не знаю.
Иван повернулся к Алене.
- Слушай, - сказал он, неожиданно заметив то, что надо было заметить еще там, в лабиринтах, - ты хотя бы прикрылась немного. Мы с тобой - это одно дело. Но когда целая рота мужланов пялит на тебя глаза... не доводи до греха. Да и мне, честно говоря, неприятно, что каждый может...
- Что может? Смотреть на меня? Чего ж в этом плохого? Красотою мир спасется, Иван. Смотреть не надо на кровь, насилие, мордобои и драки, а на красивое женское тело... Ты просто не знаешь - тридцать первый век немного отличается от ваших времен.
У нас нет некрасивых людей, нам нет необходимости прятать телесные недостатки под складками тряпок и пластика. Есть защитные оболочки всех видов, они предохраняют тело от инфекции, холода, жары, ожогов, побоев...
есть оболочки с абсолютной защитой. Так зачем же еще одежда, Иван?
- Мы не в тридцать первом веке, поверь мне! Это другой мир! В вашем времени нет подобного зверья, у вас нет нечисти и призраков, чудовищ и колдунов. От них надо закрываться. Они могут сглазить, навести порчу!
- Сказки!
- Нет, это не сказки.
Знойное тягучее марево поплыло перед глазами. Иван знал, что в жарких и безводных пустынях именно так бывает перед появлением миражей. Но он не успел сопоставить странного события с земными привычными делами, из марева стали проступать очертания чего-то высокого и неприступного, каменного, массивного, исполинского.