Очевидно, что повествование типа притчи может быть истинным — наполненным истиной — независимо от достоверности изложенных фактов. Если человека заботит вопрос о верности фактов, он не понимает сути притчи. Ее суть — это ее смысл. «Понять притчу» означает понять ее смысл — а часто он там не один, их много. Притча и метафорический язык могут передавать истину, как это делает притча о блудном сыне: она говорит, что Бог подобен отцу, который радуется возвращению своего сына, жившего в далекой стране изгнания. Вот каков Бог.
Если мы читаем рассказы евангелистов о пасхальных событиях как притчи, это само по себе не значит, что мы отрицаем их историческое значение. Вопрос достоверности изложенных тут фактов остается открытым. При таком подходе к их пониманию мы вправе сказать: думайте что хотите о том, правда ли это, — давайте лучше поговорим о том, что эти истории значат. Вы верите, что гробница оказалась пустой? Прекрасно. А каково значение рассказов евангелистов об этом? Вы считаете, что явления Иисуса можно было бы заснять на видеопленку? Прекрасно. А каков их смысл? Вы не уверены в том, что это действительно происходило, — или, быть может, уверены, что этого не было? Тоже хорошо. Каков же смысл этих историй?
Такой подход означает, что значимость этих рассказов зависит от их смысла. Пустая гробница, если лишить это событие смысла, остается просто странным, хотя и крайне необычным, событием. Оно что-то для нас значит только тогда, когда обретает свой смысл. Такова функция притчи и ее языка. В притче может использоваться реальное событие (теоретически мог существовать самарянин, который вел себя так же, как персонаж из притчи Иисуса), но это необязательно. И на самом деле, наиважнейшие истины, вероятно, можно выразить только языком притчи.
В любом случае метафорический смысл библейских повествований, включая повествования о Пасхе, всегда должен стоять на первом месте. Если же мы думаем только о том, происходили эти вещи на самом деле или нет, мы можем упустить их смысл.[213] Таким образом, когда я буду рассматривать евангельские пасхальные повествования, то буду прежде всего говорить о них как о притчах, наполненных смыслом. Я оставляю открытым вопрос, в какой мере они отражают исторические факты; я убежден, что их истина не зависит от достоверности изложенных фактов.
Первое пасхальное повествование
Хотя послания Павла содержат самые ранние свидетельства о послепасхальном Иисусе, самое первое повествование о Пасхе мы находим у Марка. Евангелист рассказывает о том, как женщины, видевшие смерть и погребение Иисуса, идут к гробнице, чтобы помазать его тело:
И по прошествии субботы, Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили благовония, чтобы пойти помазать Его. И ранним утром, в первый день недели, приходят к гробнице, по восходе солнца; и говорили они между собой: кто отвалит нам камень от входа в гробницу? И посмотрев, видят, что камень отвален; а был он весьма велик. И войдя в гробницу, они увидели, что с правой стороны сидит юноша, облеченный в одеяние белое; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он восстал. Его нет здесь. Вот место, где положили Его. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там вы Его увидите, как Он сказал вам. И выйдя, они побежали от гробницы, владел ими трепет и исступление, и никому ничего не сказали: ибо они боялись (16:1–8).
Марк удивляет читателя, и причин для удивления тут несколько. Во-первых, это его краткость: тут всего восемь стихов. Повествование о Пасхе Матфея занимает двадцать стихов, у Луки их пятьдесят три, а у Иоанна шестьдесят шесть, в двух главах. Во-вторых, Марк не рассказывает о явлениях воскресшего Иисуса; об этом повествуют три других евангелиста.
В-третьих, повествование Марка кончается обрывисто: «И выйдя, они побежали от гробницы, владел ими трепет и исступление, и никому ничего не сказали: ибо они боялись». Как будто все застыло. Конец Евангелия. Это окончание не только резкое, оно еще и загадочное. Марк пишет, что женщины никому об этом не сказали. Уже во II веке кто-то нашел, что такое окончание неудовлетворительно, и добавил сюда более пространное заключение.[214]
Кратко перечислю те элементы, которые Матфей и Лука, использовавшие текст Марка для создания пасхальных повествований, сюда добавили. Я делаю это не для того, чтобы усилить скептическое отношение к текстам, но чтобы мы лучше поняли природу этих повествований.
Матфей добавляет две детали. Во-первых, он объясняет, почему камень был отвален: произошло землетрясение, и ангел, подобный молнии, в белой как снег одежде отвалил камень от входа в гробницу (28:2–3). Во-вторых, только Матфей упоминает о страже у гробницы (27:62–66,ы 28:4). Как Матфей рассказывает далее, стражники докладывают о произошедшем священникам и старейшинам, а те дают им денег, чтобы они распустили ложные слухи: дескать, ученики украли тело Иисуса, пока они спали (28:11–15).
И Матфей, и Лука изменили окончание рассказа Марка, но каждый из них это сделал по-своему. Матфей говорит, что на самом деле женщины рассказали ученикам о произошедшем: «И уйдя скоро от гробницы, со страхом и радостью великой побежали они возвестить ученикам Его» (28:8). Об этом же говорит и Лука (24:9). Кроме того, Лука кое-что изменил в «ангельском поручении» женщинам. У Марка (и Матфея) женщины должны передать ученикам, чтобы те шли в Галилею, где они увидят воскресшего Иисуса. Но у Луки воскресший является только в Иерусалиме и его ближайших окрестностях, там нет никаких пасхальных событий в Галилее. Поэтому Лука заменил повеление идти в Галилею другим: «Вспомните, как Он сказал вам, когда был еще в Галилее, говоря о Сыне Человеческом, что надлежит Ему быть преданным в руки людей грешных и быть распятым и в третий день воскреснуть» (24:6–7).
Повествование Марка как притча
Рассмотрим метафорическое значение повествования Марка, при этом нам следует помнить, что это не требует от нас отказа от его исторической достоверности. Мы просто отложим в сторону вопрос о фактах — о том, случилось ли это на самом деле. Как притча о воскресении рассказ о пустой гробнице чрезвычайно богат значениями:
• Иисуса запечатали в гробнице, но гробница не могла его удержать, и камень был отвален.
• Иисуса не следует искать в царстве мертвых: «Его нет здесь. Вот место, где положили Его». Комментарии Луки к рассказу Марка еще сильнее подчеркивают это значение: «Что вы ищете живого среди мертвых?» Иисус обитает среди живущих.
• Иисус был воздвигнут. Говоря об этом женщинам, ангел упоминает распятие: Иисус, «распятый» властями, «был воздвигнут» Богом. Бог сказал свое «да» Иисусу и свое «нет» властям, которые его убили. Бог оправдал Иисуса.
• Его последователи слышат обетование: «Вы его увидите».
И возможно, как думают некоторые исследователи, повеление «идите в Галилею» означает: «Идите туда, где началась эта история, идите к началу Евангелия». А что мы находим в начале Евангелия от Марка? Слова о «пути» и о Царстве.
Рассказы о явлениях Воскресшего в других евангелиях
Во всех трех остальных евангелиях есть «рассказы о явлениях», в которых воскресший Иисус является своим ученикам. Самое удивительное, что в каждом евангелии — своя история. Это удивительно потому, что во всех других частях евангелий это не так: здесь часто один и тот же рассказ встречается у двух и более евангелистов. Но рассказы о явлениях Воскресшего представляют исключение из этого правила. У каждого евангелиста свои истории, вероятно, это отражает то, как о Пасхе рассказывали в той общине, где было создано евангелие. Матфей приводит два рассказа о явлениях, Лука — тоже два, Иоанн — четыре.[215]Я выбрал для рассмотрения по одному из каждого евангелия, при этом я намерен показать, какой смысл обретают эти истории о воскресении, если их читать как притчи.
213
Приведу классический пример из нашего времени. Когда христиане считают, что истина повествований Книги Бытия о творении зависит от достоверности изложенных фактов, появляются споры на тему: «Творение или эволюция?» либо «Разумный замысел или слепая эволюция?» и тому подобные. Эти споры не возникали бы, если бы человек нашего времени не отождествлял истину с достоверностью фактов. Для многих защитников «истинности Книги Бытия» эта истинность зависит от достоверности изложенных в книге фактов, а теория эволюции воспринимается как попытка опровержения такой достоверности. Метафорический подход к этим историям позволяет избежать подобных конфликтов и перейти к сути дела: кому принадлежит наш мир? Является ли земля творением Божьим и удивительным даром Творца для всего сотворенного, даром, который порождает благоговение, пробуждает благодарность, зовет к поклонению? Или же этот мир принадлежит нам и мы вправе делать с ним что захотим?
214
Фрагмент Мк 16:9-20, который приводится в большинстве Библий и иногда снабжен примечанием о том, что это «длинное» окончание создано позднее. Некоторые ученые утверждают, что, вероятнее всего, Марк не намеревался закончить стихом 8, но, быть может, не успел дописать окончание либо же оно не сохранилось в рукописи. Однако большинство ученых считает, что оригинал оканчивался стихом 8.
215
Мф 28:9-10, 16–20; Лк 24:13–35, 36–49; Ин 20:11–18, 19–23, 24–29, 21:1-23. Все эти истории рассматриваются в последней главе книги Borg and Crossan, The Last Week.