Какая-то часть меня подумывает подойти к нему и потребовать рассказать, в чем его проблема. Однако я не думаю, что переполненный кафетерий — подходящее место для такого рода разговоров. Вместо этого я просто сижу здесь, не в силах отвести взгляд.
— На что ты смотришь? — Спрашивает Келлан, начиная оборачиваться.
К счастью, звонок раздается в самое подходящее время и нарушает концентрацию как мою, так и Ашера. Леннон усмехается и качает головой, когда я делаю глубокий вдох. Прошло всего несколько часов, а мы уже были на волосок от гибели. Я уверена, что это означает, что я чертовски обречена.
Мы все встаем и выходим из кафетерия. Я пытаюсь оглядеться, чтобы увидеть, куда делся Ашер, но его нигде нет. Честно говоря, наверное, это и к лучшему.
— Кто хочет пропустить третий и четвертый урок? — Спрашивает Оукли, и каждый из нас смотрит на него так, словно он сошел с ума.
— Оук, ты только что пришел, — отвечает Таннер, хихикая и качая головой.
Оукли только пожимает плечами. — Первый день в любом случае бесполезен.
Я подхожу к своему шкафчику, чтобы забрать свои вещи, но как только я открываю его, оттуда выпадает сложенный листок бумаги. Мои брови хмурятся, когда я наклоняюсь, чтобы поднять его. Бросив быстрый взгляд, чтобы убедиться, что никто не заглядывает мне через плечо, я открываю его.
Встретимся после школы.
— А.Х.
Мое сердце мгновенно начинает колотиться в груди до такой степени, что я задаюсь вопросом, слышит ли его кто-нибудь еще. Нет никаких сомнений в том, от кого это, и маленькая надежда, которая у меня была, что он меня не помнит, давно исчезла.
Снова складываю записку, засовываю ее в сумку и беру вещи для следующего занятия.
На протяжении третьего и четвертого урока я, кажется, не могу сосредоточиться ни на чем, кроме клочка бумаги, практически прожигающего дыру в моей сумке. Даже то, как он это написал, коряво и жестко, показывает его разочарование. Единственное, что я знаю прямо сейчас, это то, что у меня заканчивается время, чтобы придумать, что сказать.
Я не тороплюсь к своему шкафчику и машу на прощание своим друзьям, когда они уходят. Леннон обнимает меня и заставляет пообещать, что я позвоню ей, как только вернусь домой. Затем, как только коридоры опустели, я проглатываю комок в горле и направляюсь в класс Ашера.
Сейчас или никогда.
6
АШЕР
Я расхаживаю взад и вперед перед классной доской, запускаю пальцы в волосы и раздраженно дергаю себя. Как, черт возьми, я оказался в этом беспорядке? Одно дело было прийти и учить этих сопляков, но узнать, что одна из них — девушка, которая подарила мне ночь, которую я, блядь, не могу забыть? Все это похоже на плохую шутку, как будто я сделал что-то, что по-королевски разозлило вселенную.
После того, как Тесса ушла тем утром, я не мог выбросить ее из головы. Я подумал, может быть, это из-за окружающей среды. Каждый дюйм гостиничного номера напоминал мне о ней: то, как мы вломились в дверь и практически трахались у стены; звуки, которые она издавала, наполняли воздух. Это было так, как будто я тонул в желании снова обладать ею.
Итак, я вернулся в свой пентхаус — и мысли пришли вместе со мной. Я начал представлять все места, где я бы ее трахнул. То, как она выглядела бы, если бы была обнажена перед моим камином, завернутая в тонкую белую простыню. Что бы я ни делал, она была там, в центре моего сознания, без намерения куда-либо уходить.
Черт возьми, я даже вернулся в клуб, надеясь увидеть ее снова. Это случалось чаще, чем я хотел бы признать, и Колби в конце концов сказал мне, что мне нужно преодолеть себя. Что, если я найду ее, нет никакой гарантии, что она все еще будет заинтересована. То, что у нас было, явно было связью на одну ночь. Она знала это так же хорошо, как и я.
Когда я пришел на работу этим утром, я уже был в плохом настроении. Я пролила на себя кофе прямо перед тем, как выйти из дома. Колби решил, что было бы чертовски весело заменить мой сахар солью, поэтому, когда я сделал глоток утреннего жидкого золота, само собой разумеется, на вкус оно было дерьмовым. Я выплюнул это и в процессе вылил это перед собой. Придурок.
Похоже, он получает какое-то удовольствие от того, что возится со мной. В последнее время он приставал ко мне с просьбой, черт возьми, взбодриться и не ходить вокруг да около, как будто вся моя жизнь была испорчена за пару месяцев — но это произошло. У него все еще есть его мечта. Он понятия не имеет, каково это — иметь все, что ты когда-либо хотел, на ладони и смотреть, как это отнимают.
Тихий стук в дверь привлекает мое внимание, прежде чем Тесса входит внутрь. Даже просто увидев ее снова, моя кровь закипает. Она закрывает за собой дверь, расправляет плечи и оборачивается.
— Привет.
Мои глаза расширяются. — Привет? Это все, что ты можешь сказать мне прямо сейчас?
Она скрещивает руки на груди. — Что еще я должна сказать? Ты созвал это небольшое собрание.
— О, я не знаю. Может быть Привет, Ашер. Мне так жаль, что я солгала о своем возрасте и не сказала тебе, что я училась в старшей школе до того, как мы трахнулись.
— Тсс! Кто-нибудь может услышать тебя, тупица. — Останавливаясь на секунду, она также понижает свой тон. — И технически я не лгала. Ты никогда не спрашивал меня, сколько мне лет.
Моя челюсть сжимается. — Я не думал, что должен! Ты была в клубе, распивала алкоголь. Обычно это означает, что тебе по крайней мере двадцать один.
То, как она насмехается, показывает мне, что она не воспринимает это так серьезно, как следовало бы. С другой стороны, зачем ей это? Это не ее свобода висит на волоске, черт возьми.
— Как будто ты никогда не пользовался поддельным удостоверением личности.
Честно говоря, я этого не делал. Конечно, я пил несовершеннолетним — почти все это делали — но это было на домашних вечеринках или в колледже. Мне никогда не было необходимости получать поддельное удостоверение личности, не говоря уже о времени, чтобы им воспользоваться. Я делаю глубокий вдох, пытаясь обуздать свой гнев, прежде чем задать вопрос, на который боюсь знать ответ.
— Ты вообще законна?
Она на мгновение ухмыляется, а затем сбрасывает маску. — Да. В январе мне исполнилось восемнадцать.
Восемнадцать. Ей, блядь, восемнадцать. По крайней мере, я не нарушал никаких законов, но, черт возьми, Господи Иисусе, она такая молодая. Вместо того, чтобы зацикливаться на этом, я даю себе минуту, чтобы перевести дух. Я не сяду в тюрьму за изнасилование по закону.
Прислонившись к своему столу, я качаю головой. — Я практически достаточно взрослый, чтобы быть твоим отцом.
— Ладно, во-первых, фу, — смеется она. — И, во-вторых, если у тебя не было детей в возрасте десяти лет, это ложь.
Я приподнимаю бровь, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее — что является большой, блядь, ошибкой, потому что она все еще выглядит так же великолепно, как я помню, и форма подготовительной школы ни капельки не помогает. — Откуда ты знаешь, сколько мне лет?
Она закатывает глаза. — Потому что, дедушка, есть такая штука, как Google. Может быть, вы слышали об этом? Или ты слишком стар для такого рода технологий? Интернет может быть непростым для пожилых людей.
Предоставьте Тессе заставить меня смеяться. Она такая же нахальная, какой я ее помню, и именно поэтому мне нужно держаться на расстоянии. Сказать ей уйти, перевести ее из моего класса и избегать ее любой ценой.
— Ты гуглила меня? — Ладно, мой мозг не получил эту гребаную памятку.
Я отчасти ожидаю, что она уклонится, но она снова удивляет меня, становясь выше.
— Не льсти себе, — говорит она, фыркая. — Какая-то девушка в баре знала, кто ты, и ты был так удивлен, что я не знала. Конечно, я погуглила тебя.