У меня было вывихнуто плечо и полностью порвана вращательная манжета. Когда я сидел на больничной койке, слушая, как доктор объясняет мне, что мне понадобится операция и недели интенсивной реабилитации, все, о чем я мог думать, это вернуться на поле.
Я сделал все, что мне сказали. Принимал все свои лекарства, как предписано. Добросовестно выполняла мучительные упражнения, предписанные моим физиотерапевтом. Я даже носил этот неприятно неудобный бандаж, несмотря на то, что все во мне хотело его снять. Но этого было недостаточно.
Они рассказывают вам все о редких осложнениях, которые могут возникнуть во время операции. Всегда есть шанс, что что-то пойдет не так — плохая реакция, инсульт или даже смерть. Однако, сколько бы они вас ни предупреждали, вы никогда не думаете, что это случится с вами. К сожалению, я был одним из тех маловероятных случаев, когда в результате операции был поврежден нерв, и пока они не выяснят, как это исправить, я не гожусь для игры.
Это могут быть месяцы; это могут быть годы. Черт возьми, это может продолжаться до тех пор, пока я не стану слишком старым и не потеряю способность выполнять стандарт, который они требуют. Все, что я знаю, это то, что даже находясь в лучшей форме в моей жизни, мое тело подвело меня.
— Не обращай на это внимания, — Колби отвлекает мое внимание от просмотра последних моментов моей карьеры в цикле. — В конечном итоге ты вернешься туда. Я знаю это.
Я фыркаю и качаю головой. — Ты теперь врач, Хендрикс?
— Чертовски верно. Сертифицирован и все остальное от WebMD.
Когда я заканчиваю складывать последние вещи в сумку, я поворачиваюсь лицом к своему лучшему другу. Проходит всего секунда, прежде чем я замечаю темно-фиолетовый засос, расположенный прямо в центре его шеи.
Я щелкаю по нему пальцем, заставляя его вздрогнуть. — Тебе лучше прикрыть это дерьмо. Ты знаешь, как тренер относится к тому, что вы устраиваете вечеринки по вечерам перед тренировкой.
Он закатывает глаза, но делает именно то, что я сказал, зная, что если он этого не сделает, то будет бегать, пока его не вырвет всем алкоголем, который он выпил прошлой ночью.
Честно говоря, меня это не удивляет. Колби Хендрикс всегда был дамским угодником. Его каштановые волосы и детское личико делают его достаточно невинным, чтобы ему можно было доверять, а цифры на его банковском счете делают это возможным. Он один из лучших приемников в лиге, и он не стесняется этим хвастаться. Особенно если это поможет затащить к нему в постель девушку по его выбору. Я никогда не спрашивал, но я уверен, что, если бы спросил, он бы сказал мне, что его жизненный девиз — «меньше стресса, больше секса».
Я смотрю, как он наносит еще больше какой-то мази для скрытия, заставляя меня смеяться. — С кем, черт возьми, ты спал, с чертовым вампиром?
Его глаза встречаются с моими через отражение в зеркале, и он просто подмигивает. Если бы я не знал его лучше, я бы подумал, что это был типичный ответ «я не целуюсь и не рассказываю», который бросают уважительные парни. Тем не менее, я знаю его, и это подмигивание было его способом уйти от ответов на вопросы, на которые он не знает ответа. Если предположить, я бы сказал, что он либо выгнал ее прошлой ночью, либо проснулся с ней этим утром и бросил, прежде чем у нее был шанс попросить его остаться. Обычно это его образ действий как правящего короля связей на одну ночь.
— Хорошо, хорошо, повеселись с этим. Я собираюсь уходить.
Его брови хмурятся. — Ты не останешься, чтобы посмотреть тренировку?
Из меня вырывается легкий смех. — Похожа ли я на человека, способного на самоистязание?
Колби улыбается, показывая ямочки, которые соответствуют моим собственным — наше секретное оружие, как нам нравится их называть.
— Тouché. Я поймаю тебя позже.
Я поворачиваюсь и собираюсь уйти, когда он снова открывает рот.
— О, кстати, снаружи толпа СМИ. Просто предупреждаю.
Застонав, я натягиваю солнцезащитные очки на лицо. Последнее, что мне сейчас нужно, это чтобы люди, которые не заслуживают ответа, забрасывали меня вопросами. Это как сыпать соль на рану. Конечно же, когда я поворачиваю за угол, они там — стоят вокруг, как стервятники, ожидающие своей следующей жертвы.
Мой телефон вибрирует у меня в кармане. Трент Инглвуд. Я принимаю его и подношу к уху.
— Алло?
— Привет, — приветствует он меня с облегчением, когда я отвечаю. — Я видел новости. Мне так жаль, чувак. Я понятия не имел.
Я пожимаю плечами, хотя он не может меня видеть. — На самом деле это было не то, о чем я хотел говорить. Я думаю, что некоторое время я отрицал это.
— Я понимаю, чувак. Это действительно тяжело.
Трент — старый друг, тот, кто был в моей жизни с тех пор, как мы были детьми. Я бы не назвал его своим лучшим другом, поскольку Колби убил бы меня, если бы кто-то другой носил этот титул, но он определенно мой самый давний друг. Он из тех парней, с которыми я могу месяцами не разговаривать, и ничего не меняется. Мы возвращаемся к тому, на чем остановились, и как будто времени не прошло. Он, вероятно, один из немногих людей, которым я сейчас отвечу на телефонные звонки.
— Дай мне секунду. Мне приходится проходить сквозь стену жадных до денег придурков, пытающихся получить сенсацию изнутри.
Он хихикает. — Не сдирай кожу заживо.
Я убираю телефон от уха и прикрываю лицо рукой, когда вспышки камер и вопросы буквально кричат мне в лицо.
Ашер, это все твои вещи?
Как ты относишься к тому, что больше не играешь в футбол?
Как ты думаешь, ты когда-нибудь поправишься?
Если бы это не привело к тому, что меня бросят в тюрьму, я бы, вероятно, переехала их своей машиной, просто ради спорта. Вся их компания следует за мной от дверей до моего черного Range Rover, и вопросы не прекращаются даже тогда, когда я в безопасности внутри. Когда я завожу машину, мой телефон подключается к громкоговорителю.
— Ты все еще там? — Спросил я.
— Да, — отвечает Трент. — Это прозвучало жестоко. Сколько их там было?
Я смотрю в зеркала, просто чтобы убедиться, что на моем пути никого нет, затем выезжаю с парковки. — Не уверен, и я не собираюсь торчать здесь, чтобы считать.
Он вздыхает. — Я могу чем-нибудь помочь?
— Ты можешь поговорить о чем-нибудь другом. Что у тебя новенького?
— Эш, ты же знаешь, что с моей стороны никогда не о чем говорить. Я все еще обучаю кучу детей, которые считают, что деньги их родителей — ключ к успеху, а летом я провожу время у бассейна.
Я не могу удержаться от смеха. — В твоих устах последняя часть звучит как что-то плохое.
— Это могло бы быть более насыщенным, это точно.
— Я не знаю. Мне бы не помешало немного расслабиться у бассейна.
Честно говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз позволял себе просто дышать. Вероятно, это было еще в старших классах школы, когда мы с семьей отправились в путешествие на Багамы. Подожди, нет. Даже тогда мой отец заставлял меня выполнять упражнения на пляже. Я беру свои слова обратно.
— Ну, ты всегда можешь прийти ко мне посидеть, — предлагает Трент, затем на секунду замолкает. — Знаешь, это может быть хорошей идеей.
— Что? Дуться у тебя дома и заставлять тебя слушать, как я жалуюсь и стону?
Он хихикает. — Нет, придурок. Давай побудешь со мной немного. Ты знаешь, что они собираются разбить лагерь у тебя дома на ближайшие пару недель, просто ожидая возможности узнать подробности изнутри. По крайней мере, они не догадаются искать тебя здесь.
Это неплохой план, но какая-то часть меня колеблется. — Я не уверен, что сейчас был бы лучшей компанией.
— Ты думаешь, мне не все равно? — Язвит он. — Лейла уехала из страны на лето, и это место в моем полном распоряжении. Вместе мы можем составить плохую компанию.