— Что с янки будем делать, полковник? — осведомился луизианец.
Эванс нахмурился, но огласить решение относительно участи Старбака не успел.
— Сообщение, сэр! — прервал Эванса лейтенант, сопровождавший его утром к Фальконеру.
Лейтенант сидел на тощей серой лошади, глядя в подзорную трубу на ближайшую вышку:
— От сигнальщиков, сэр. Нас обходят слева.
Его слова заглушили очередной разрыв картечи.
— Повтори, Медоуз. — потребовал полковник.
Лейтенант сверился с блокнотом, глянул в трубу:
— «Внимание налево, вас обходят», если быть совсем точным.
Эванс дёрнулся, прощупывая взглядом север. Никого. Секунду подумав, он вдруг резко развернулся к Старбаку:
— Приношу свои искренние извинения, парень. Извини.
Левая ладонь с хрустом сжалась в кулак. Полковник зыркнул на мост, бормоча:
— Мост — хитрость. Они дурачат нас, чтобы удержать у моста, пока их главные силы обходят нас с тыла. — и уже громче выкрикнул, — Лошадь мне! Лошадь! Ты тоже давай в седло, парень!
Последняя фраза адресовалась Старбаку, который протянул полковнику связанные руки.
— Ага. — кивнул полковник, — Отто!
— Та?
— Освободи Бостона и плесни ему в кружку из бареллито.
Немец разрезал путы. Старбак принялся разминать запястья, а вестовой сноровисто вышиб пробку из анкерка, звучно наименованного «бареллито», и набулькал полную кружку светло-коричневой жидкости, похожей на чай.
— Пей, — сунул кружку Натаниэлю немец, — Только пыстро. Чашка нушна пыстро.
Старбака давно мучила жажда. Он жадно опрокинул кружку в рот и на миг оглох, ослеп и потерял дыхание. Виски. Чистое виски.
— Где моя лошадь? — разорялся Эванс.
Заряд картечи угодил прямо в лежащего у дороги раненого. Картечные пули, осколки, куски плоти и брызги крови разлетелись в стороны. Оторванная нога шлёпнулась у копыт Покахонтас. Та попятилась. Горячий кусок металла выбил метровую щепку из ствола дерева, осыпав листьями и лошадь, и оторванную конечность. Лейтенант Медоуз захрипел, схватился за шею. Сквозь пальцы хлынула кровь. Блокнот, шелестя страницами, соскользнул на землю. Лейтенант качнулся в седле и последовал за блокнотом.
— Ладно, я возьму лошадь Медоуза. — буркнул Эванс, берясь за поводья.
Сапог убитого застрял в стремени. Эванс ловко вытянул ногу лейтенанта и взобрался в седло.
Старбак вторым глотком лихо допил виски и, вернув кружку, залез на Покахонтас. Куда теперь?
— Эй, Бостон! — окликнул его Эванс, — Твой Фальконер тебя послушает?
— Наверно, да. — поразмыслив, поправился, — Вообще, не знаю, сэр.
Эванс на миг задержал на нём взгляд:
— Какого рожна ты дерёшься за нас, Бостон? Почему против своих?
Старбак затруднился с ответом. Не из-за Америки, скорее, из-за отца. Не из-за рабства, из-за Салли. Только как растолкуешь это Эвансу?
— Взбунтовался, сэр. — объяснил Старбак полковнику так ясно, как сумел.
Эванс понимающе ухмыльнулся, одним глотком опустошил поданную Отто кружку, вытер усы:
— Тогда ты попал, куда надо, Бостон. Найдёшь Фальконера, скажешь, что мне нужен его драгоценный Легион. Я перебрасываю своих ребят к Седли, пусть двигает туда же. Прикроет мой левый фланг.
Старбак, пьянея от виски и переменчивости фортуны, счёл необходимым предупредить:
— Полковник Фальконер хочет передислоцироваться на правый фланг армии, сэр.
— Плевать мне на то, что он хочет! — рявкнул Эванс с такой яростью, что пушкари у дороги встревожились, — Скажи лощёному ублюдку, что, если мы не остановим янки, к вечеру наша Конфедерация накроется медным тазом! Делай, что угодно, лишь бы он подтянул Легион к Седли!
Эванс ударил лошадь шпорами и помчался прочь, увлекая за собой толпу офицеров и вестовых. Старбак остался один. Свистели пули. Жужжали мухи, откладывая яйца в разбросанные взрывом куски того, что ещё недавно было раненым пехотинцем. Лейтенант Медоуз лежал на спине. Полуоткрытые губы были окровавлены, а в глазах застыло удивление. Старбак подобрал поводья и поехал искать Легион.